Кстати, позднее выяснилось, что «приемные родители во всех нарядах хороши». Подросшие гуси узнавали их даже, когда те случайно забывали надеть свою «хламиду». А что вы думаете? Гуси – животные умные. Проверена что среди тысячи птиц они безошибочно узнают своего постоянного партнера.
«Если мы ничего не предпримем, то карликовые гуси вымрут уже через двадцать-тридцать лет», – считают зоологи. Они пытаются приучить этих северных птиц прилетать лишь на безопасные зимние квартиры – в центральные и южные районы Западной Европы. Видимо, легче изменить привычки птиц, которые миллионы лет стремятся на зимовье одним и тем же маршрутом, чем отучить людей охотиться на редких животных.
Пошептать бы гусям; «На Запад…». Или дать им компас: «Зюйд-вест! Там безопаснее». Или повесить птице на шее атлас воздушного сообщения ЕС: «Dahin! DahinL Wo die Zitronen bluehn» («Туда! Туда!.. Где край лимонных рощ в цвету»). Не поймут ни слова, не разберут азимут.
В 1995 году французский метеоролог Кристиан Муллек и его жена Паола решили спасать карликовых гусей на свой лад. Сперва, чтобы поберечь и так уже редких птиц, они опробовали свою идею на других пернатых. «На новый лад» они настраивали белощеких [усей – птиц, похожих поведением на гибнущий вид. В птичьем парке Кер-Анас в Бретани им передали пятнадцатыусиныхяиц. Они повезли их выводить на юг Франции.
Как известно, Конрад Лоренц расхаживал перед гусятами, стараясь, чтобы они запомнили его, приняли за мать. «Новорожденный гусенок считает матерью первый появившийся над ним предмет» (И. Акимушкин). Кристиан Муллек не стал дожидаться, пока птенцы пробьют скорлупу, разделившую их с внешним миром. Рядом с инкубатором, где лежали яйца, по его изволению, целыми днями тарахтел мотор его летательного аппарата. Пусть гусята привыкают – еще со дней нерождения, – что их «мамаша» не кричит, а трещит и фырчит.
Вот и наступил день, когда из яиц вывелись одиннадцать белых комочков. Закон импринтинга (запечатления), открытый когда-то Лоренцем, верен был и сейчас. Первыми, кого увидели птенцы, были Кристиан и Паола. Они и стали родителями. Птенцы поковыляли за ними. А громкое «Ганг-ганг-ганг« («Я тут, не волнуйся!»), выкрикнутое человеком, подбадривало их. «Всюду следуй за матерью» – таков безусловный закон в мире гусей. Его неожиданно и решил применить Муллек, чтобы подсказать птицам дорогу в новые страны.
Ведь в генах гусей не сказано ни про градусы карты, ни про километры пути. Гены – не лексикон и не справочник. С первыми холодами гуси ищут дорогу на юг, подражая своим родичам. Вытягиваются те треугольником, кричат: «Летите с нами! Летите с нами!» – и молодняк волнуется, гогочет, хлопает крыльями. Бежит. Пробует прыгать. Взлетает. Так почему бы ему не лететь вслед за человеком, севшим в легкий мотопланер? Известно же, что в Африке новорожденные антилопы или носороги бегут порой за автомобилем, который увидели раньше вспугнутой, прогнанной матери. Почему бы гусям не полететь за Муллеком, как ковыляли они за Лоренцем?
Шли дни лета. Крылья гусят крепли. Все выше они взлетали, и, будто взрослея с ними, от земли отрывался мотопланер. Как завороженные, птенцы искали знакомый «череп на гусиной шее». Он оборачивался к ним, глядел на них человечьими глазами.
«Первые полеты со стаей гусей требовали стопроцентного внимания, – пишет Кристиан Муллек в своей увлекательной книге «Полеты с дикими гусями». – Паоле приходилось с земли следить за тем, чтобы ни один птенец не отбился от стаи. Я же приноравливался лететь не быстрее самого медлительного из гусят и все время пересчитывал их. Сперва я летел прямо над землей, иначе, – взлети я повыше, – эти слабые птенцы быстро выбились бы из сил».
После пары недель занятий им предстоял первый длительный перелет. С 11 по 19 сентября 1996 года Кристиан Муллек, возглавив гусиную стаю, преодолел 650 километров, перемахнув по небу из Орильяка на юге Франции в Кер-Анас (Бретань). Внизу мелькали полоски полей и пятнышки городов – будто мухи, застрявшие в паутине дорог. Вверху, чуть не задевая его, висели облака, как кроны деревьев, чьи стволы растворились в тумане. Поодаль же летел еще один мотопланер, а в нем два человека. Один из них держал камеру и все время снимал фильм о том, как птицы, «а то и люди», совершают сезонный перелет – всей природе наперекор, всем стаям наперерез.
«Мы летели на высоте 2000 метров, гораздо выше обычного. Однако, чем больше я удалялся от земли, тем сильнее чувствовал привязанность к моим птицам, – вспоминал Муллек. – Я развивал среднюю скорость порядка пятидесяти километров в час – для гусей просто смешной темп».
Впрочем, не всем птицам нравились и скорость, и выбранная высота. Порой кто-то из гусей кричал на своем языке: «Подождите меня! Подождите меня!», повернувшись к другой птичьей стае. Прогоготав новым приятелям, он быстро летел вперед, занимал место во главе родного клина, а потом, странно размахивая крыльями, пускался лететь вкривь и вкось, внезапно меняя направление полета – бежал от своих к чужакам. Камнем кидался за ним Муллек, настигая беглеца и подгоняя назад – в родимый треугольник.
Некоторые птицы таких вылазок не совершали, а старались занять «тепленькое местечко» в своей стае. Колотя крыльями по воздуху, они учились аэродинамике. Они убеждались, что лучше всего лететь чуть в стороне от мото планера, где возникавшие вихревые потоки утягивали их вперед, помогая беречь силы. То же облегчение, пусть небольшое, было держаться чуть в стороне отлетевшей впереди птицы. Та же турбулентность, то же сбережение сил. С земли же посмотришь – «летит по небу клин знакомый». По оценке ученых, при такой расстановке в полете каждая птица экономит от 20 до 30 процентов своей мускульной энергии.
Но вот попытки отбиться от стаи стихли. Гуси еще силились махать крыльями резче и чаще, но те тяжелели: падали вниз, едва поднимались, падали вниз, едва поднимались. Гуси громко дышали, широко разевая клюв. Их шея неловко дергалась. По шеке тянулась полоска слюны. Выбились птицы из сил. Тогда «железная птица» Муллек повел их на посадку. Пора было ночевать.
Паутина дорог набухала. Словно широкий взмах тряпки стер ее, превратил в полосу. Облака ушли далеко вверх, напоминая листья, оторвавшиеся от ветвей; они на глазах ссыхались и вяли. Вдали от них, глубоко на дне воздушного моря, по которому плыли много часов, сидели десяток гусей, Кристиан Муллек со своим мотопланером и оператор с другой машиной.
Осенью 1993 и 1994 годов канадский исследователь Билл Лишман впервые попробовал возглавить стаю молодых канадских гусей, сев в небольшой летательный аппарат. Он приводил своих птиц туда, где можно было перезимовать. Весной те сами возвращались к местам гнездовий. Так, Лишман доказал, что можно научить гусей совершать перелет по незнакомым для них маршрутам. Позднее ученый повторил свои опыты с исчезающими видами птиц – канадскими журавлями и лебедями-трубачами, показав, что их тоже можно спасти от вымирания. Его опыт лег в основу популярного фильма «Эми и дикие гуси».
Утром выползла туча. Дождь замутил небо, а ветер его рассек. В такую погоду нечего было и думать о продолжении путешествия, ведь гуси никогда не поднимаются в небо в ненастье. В этот день стая отдыхает и подкармливается. Кристиан Муллек заметил также, что гуси избегают в полете приближаться к кучевым облакам.
«Однажды нам пришлось пробиваться сквозь эту густую облачную пелену, и гусям это не понравилось. Очевидно, они впрямь перепугались, и я твердо решил для себя, что больше не буду подвергать их подобным испытаниям».
За десять километров до Кер-Анаса стая пережила самое трудное. «В нескольких сотнях метров от нас стал кружить сапсан. Мне нравится эта красивая хищная птица, и я решил подлететь к ней поближе. Кроме того, мне хотелось узнать, как поведут себя гуси, увидев хищника. Заметно было, что тот сам казался немного напуган шумом моей машины и совсем не хотел нападать на гусей, которые и без того были крупны для него (длина тела сапсана не превышает полуметра. – А.В.). Мои птицы все же инстинктивно сбились в кучу и спрятались под крыло машины. Вблизи меня они чувствовали себя абсолютно уверенно – лучше они не могли доказать мне свою дружбу».