1876 - Bell's original telephone
Какую же мораль можно извлечь из этой сомнительной истории науки и техники? Как минимум, три.
Во-первых, на этом маленьком примерике судите сами об Америке, как пели советские куплетисты. Члены американского парламента — тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. И свойство ошибаться, и горячая симпатия к неудачливому итало-американцу — «великолепному изобретателю и никудышному бизнесмену». Конгрессменов не остановило громкое имя Белла, покрытое научно-технической славой и толстым слоем золота, — перед исторической справедливостью все равны. Проявлению человеческих чувств не помешал и античеловеческий акт террора 11 сентября 2001 года, — проект резолюции был внесен спустя лишь месяц, рядом с обсуждениями проблем контртерроризма, авиационной безопасности и т.п.
Во-вторых, ясно видно, что чувство национальной гордости свойственно итальянцам не меньше, чем другим великим и малым народам, и что итальянцы, даже став американцами, не перестают быть итальянцами.
А в-третьих, и в самых главных, не менее ясно видно: чтобы знание стало общественной силой, к таланту открывателя - изобретателя необходимо добавить талант предпринимателя.
Андрей {Органов
«Трудный путь к очевидности»: историк и его время
У историка вехи биографии — книги, а между ними — труд, сомнения, ошибки, страхи, о которых никто не знает.
Не все попадает в книгу, остаются раздумья, которым не находится места в строгой науке, но от них все равно никуда не денешься...
Вышла книга[ * «Опыт исторической феноменологии. Трудный путь к очевидности» (книга написана совместное А.В. Каравашкиным и издается в РГГУ). ], в которой дается обоснование нового подхода к изучению истории, не больше — не меньше. Безусловно, она привлечет внимание специалистов. Ноу книги есть шанс быть понятой и обществом, которое как никогда нуждается в глубоком осмыслении самого себя.
Мы предлагаем читателю поразмышлять о проблемах гуманитарного познания с доктором исторических наук, профессором РГГУ Андреем Юргановым. С ним беседует его ученица — историк Маргарита Голяндина.
М.Голяндина: — В вашей книге вызов массовому и обыденному сознанию чувствуется очень сильно...
А.Юрганов: — Я думаю, что совершенно освободиться от этих установок трудно. Невольно, не осознавая своей причастности к обыденности, историк может привносить в текст своего исследования оценки, суждения, стереотипы, свойственные не обсуждаемой, априорной сфере самосознания нашего современника. Такова человеческая природа, творящая искусственные (то есть не существующие в естественной природе) смыслы. Ими заполняется весь наш мир.
— Речь идет о соотношении между личным опытом исследователя и тем опытам, который присутствует в исторических источниках. Предлагая новый метод, вы утверждаете, что историку необходимо стремиться к отказу от себя, от собственной современности. Всегда считалось, что историк — часть современности, он изучает прошлое, чтобы лучше понять себя, современное ему общество. Вы же настаиваете на том, что историк может двигаться к изучению прошлого через отказ от современности. Что заставило вас так парадоксально изменить свое научное зрение ?
— Вопрос хороший. Историк-феноменолог стремится к тому, чтобы освободиться от себя самого и понять природу изучаемой культуры в ее собственных смысловых пределах. Приведу «свежий» исследовательский пример (из книги). История юродства. Многим известно, что эти святые были особо почитаемы в Древней Руси. В науке возникли трудности в понимании существа их святости. Неясен алгоритм: за что их почитали? В их поступках видели смех, осмеяние. Но разве святой может смеяться? Смех греховен, по мысли Ефрема Сирина, он лишает человека блаженства, памяти о смерти, вредит душе, растлевает тело. Смех и святость не сочетаются. Если юродивый занимает, как считается, «промежуточное положение» между народным смехом и церковной культурой, то почему православная церковь никогда не путала шута горохового со святым угодником?
Выяснилась одна примечательная особенность: юродивые «ругались миру». Что это значит? В науке писали о том, что юродивые обличали мир, в котором они существовали. Они осуждали пороки людские. А как же смех? Выход был найден: юродивые сами (лично) не смеялись, но провоцировали смех окружающих. Казалось бы, такой «ход» снимает все вопросы. Но тогда получается, что подвиг святого сведен к протесту против человеческих пороков, — разве это характерно для христианства, в котором только Господь может осудить или оправдать? Историки оказались во власти собственной языковой культуры. Откройте толковый словарь В.И. Даля. Слово «ругаться» однозначно осмысливается как брань, ругань, бранные слова. Между тем обращение к словарям историческим и этимологическим показывает, что древнерусское слово «ругаться» можно перевести как «смеяться, глумиться, издеваться». В основе слова — две рядоположные лексемы: руг (м.р.) — насмешка, осмеяние, и руга (ж.р.) — бедная, ветхая одежонка. Значит, юродивые не только лично смеялись, но еще и глумились, издевались... над людьми? И за это они стали святыми?.. Мы дошли до тупика.