Между тем в Великой Степи начинается очередная вековая засуха. Трасса западных циклонов и восточных муссонов сдвинулась к северу: степь стала непригодна для скотоводства, и тюрки-шато вынуждены переселяться на плато Ордос — внутрь северной петли Хуанхэ. Напротив, климат Приамурья из очень влажного стал умеренно влажным. Это благоприятствует хозяйству монголоязычных племен киданей: в ближайшие десятилетия они навяжут Поднебесной свое имя — «Китай». Так к северу от Хуанхэ наметилось соперничество трех претендентов на высшую власть в Поднебесной: националистов во главе с Чжу Вэнем (он в 907 году создаст империю Хоу-Лян); тюрок во главе с Ли Кэ-юном (он объявит себя первым императором Хоу-Тан); наконец, киданей во главе с Елюем Амбаганем.
Этому храбрецу и хитрецу особенно трудно основать империю, поскольку кидани непривычны к царской власти. Вожди их восьми племен чередуются на посту верховного правителя, исполняя эту должность по три года. Но что помешает удачливому воеводе, заняв этот пост и подучившись коварству у имперпев, не отдавать власть, а перебить всех конкурентов? Так поступил на закате династии Хань юный Таншихай — вождь племени сяньби. Так же поступит в 907 году его далекий потомок Амбагань, прельщенный бесхозным наследием империи Тан.
В долгой и трудной войне против тюрок-шато кидани одержат победу — в основном потому, что тюрки, раньше своих соперников переселившись в Поднебесную, быстрее киданей подвергнутся там бюрократическому разложению. В 936 году правящий род тюрок (носящий фамилию Ли — по усыновлению их предка императором Ли Ши-минем) будет истреблен при очередном восстании коренных китайцев. После этого лучший воевода племени шато — Ши Цзинь-тан — признает своим сюзереном сына покойного Амбаганя — Елюя Дэгуана. Затем кидани беспрепятственно овладеют северной половиной Поднебесной ойкумены — и не уступят ее южанам, даже когда те воссоединятся (в 960 году) под руководством Чжао Куан-иня — основателя следующей династии Сун.
После распада империи Тан Север и Юг Китая останутся разобщенными три столетия — до той поры, пока наследники Чингисхана не овладеют обеими половинами Поднебесной. Такова природная закономерность: пробыв в имперском единстве долгий срок (3-4 столетия), Поднебесная ойкумена почти столь же долго «отдыхает» от имперского величия, подвергаясь владычеству очередных варваров.
Перенесемся теперь из восточного конца Шелкового пути в западный конец его северной, степной ветви. Здесь нет великих держав с давней имперской традицией — и степняки могли бы жить привычным бытом, умеренно обогащаясь за счет пошлин от проезжих купцов. Но денежное место не бывает пусто: если его не заняли имперские бюрократы, то его приватизируют торговые хищники. Именно так получилось в Хазарии в начале IX века. В конкурентной борьбе торговых компаний победу одержала самая организованная из них — иудейская. Ее лидер Обадия произвел в 809 году переворот и стал бессменным премьер-министром при утратившем власть хакане. С тех пор в Хазарии сложилось двоевластие: пост хакана занимает потомок тюркской династии Ашина (принявший иудаизм), а фактическую власть, военную и торговую, держит коренной иудей, приняв титул малик («царь») для проезжих купцов, или бек — для тюркоязычных кочевников.
Однако верховная власть торговой компании не уравновешена в Хазарии ни гласом народным, ни гласом воинским. Основная масса коренных хазар проживает вокруг дельты Волги, занимаясь огородничеством и рыболовством; вечевой традиции здесь никогда не было. Напротив, она была сильно развита среди степняков — но исчезла в ходе гражданской войны, когда Обадия победил военных демократов силами наемных мусульман. В итоге основная масса жителей Хазарин не получает никаких благ от транзитной торговли с Европой, Средней Азией и Китаем. Выключенные из политики овощеводы и рыбаки платят большие налоги, но не подвергаются религиозной дискриминации; власть и торговля монополизированы иудейской верхушкой. А что же степняки: тюрки (гyзы), мадьяры, печенеги? По мнению правителей Хазарии, их слишком много: нужно приручить их часть, необходимую для войска, а прочих отогнать подальше.
Мадьяры и гузы уже отошли от Волги на запад — к Днепру и дальше, к Дунаю; печенеги стали служить правителям Хазарии за плату, держа в подчинении всех жителей Предкавказья. Кроме них, в Хазарии сохранилась мусульманская гвардия: составленная из иноверцев-наемников, она способна защитить правителей от любого восстания подданных. Такое равновесие сил держится уже 70 лет — и продержится еще столько же, а потом Хазария погибнет в одночасье. Почему так получилось?
Обратим наш взор за Днепр, где хазарская торговая компания столкнулась с иной дикой силой: варягами, стремящимися в легендарный Миклегард. Центром столкновения стал Киев — место далеко не бесхозное. Еще в VII веке тут сложилось некое княжество, в котором потомки готов (росомоны) смешались с западными пришельцами — славянами и с теми кочевниками, которые бежали на север из зоны конфликта булгар и хазар. Все эти этносы как-то ужились вместе, и когда Хазария временно ослабела под натиском Халифата (в 730-е годы), киевский правитель заявил о своем равенстве с владыками хазар и булгар, приняв титул «хакан-рус». Но в IX веке новое правительство Хазарии, установив контроль над торговыми путями в Причерноморье, не пожелало терпеть независимый путь из Варяг в Греки. Видимо, киевляне не смогли отразить натиск хазар и даже были ими разоружены (согласно летописной легенде).
В таком незавидном положении население Киева приняло плывущих по Днепру варягов, как возможных союзников и избавителей от хазарского ига. Но удальцы-скандинавы были совсем не готовы к такой социальной роли! Пришлось киевлянам искать новый образ жизни вместе с варягами. Первый шаг в эту сторону — посольство в Константинополь в 838 году — закончился безуспешно. Базилевс Феофил, поглощенный войнами против мусульман на востоке и болгар на западе, не спешил включить новых варваров в Византийское содружество наций. Тогда самые активные киевляне, отчаявшись, попробовали принять варяжский образ жизни: в 860 году это вылилось в совместный поход руси и варягов на Царьград. Добыча была велика — но досталась она не всем, а византийские купцы перестали наведываться в Киев. Тогда лидеры киевских русов поняли: прежде чем договариваться с варягами, нужно их воспитывать в долгом тесном общении.
Час удачи пробил в 882 году: с севера по Днепру в Киев приплыл конунг Хельги (по-славянски — Олег). Накопив немалый опыт общения со славянами в Ладоге, Руссе или на Городище (близ будущего Новгорода), Хельги оказался не удел после смерти своего побратима Рюрика и решил свить гнездо в более подходящем месте. В Киеве интересы пришлого конунга и местной знати редкостно совпали. Выяснив это, Олег убил местных предводителей: варяга Аскольда и Дира (это был, видимо, хакан-рус) — и предложил киевлянам себя в качестве нового вождя.
Колебаний в выборе не было; было согласование условий договора о разделе власти и о направлениях внешней политики. Киевлянам нужна успешная война против хазар и регулярная торговля с Византией. Чтобы это обеспечить, нужен контроль над всем путем из Варяг в Греки — точнее, над всеми источниками сырья в рамках лесной полосы. Столь великая задача требует большого постоянного войска: вот и занятие для многочисленных варягов, каждое лето спускающихся по Днепру!
Так в 880-е годы вокруг Киева сложилась «Днепровская Нормандия, яже рекомая Русь». Сотрудничество разных этносов было богато конфликтами, но плодотворно. Можно сравнить темпы обрусения варягов на Днепре и норманнов — в низовьях Сены. В середине X века третий герцог Нормандии (внук Роллона- Хрольва) пожелал обучить своего сына чистой норвежской речи. Для этого пришлось нанять учителя в Стране Фьордов: ближе знатоков старины не нашлось. В эти же годы внук (или правнук) Олега (или Рюрика) — варяжский конунг и славянский князь Святослав Игоревич подрастал в Киеве, свободно беседуя на обоих языках со своими разноплеменными дружинниками и мечтая разгромить Хазарию...