Тоже неплохо бы подшить в дело...
Однако выслушаем сначала обвинение, чьи позиции в последнее время обрели новую силу.
Трудно опровергнуть главную улику, представленную суду: утопическое общество построено совсем не для человеков, личности ему просто не требуются — зато нужны в избытке пресловутые "винтики". Поощряются только лояльность и послушание; к таким качествам, как самостоятельность и разнообразие — взглядов, позиций и поступков, в государстве всеобщего стандарта (понимаемого как "равенство") относятся с нескрываемой подозрительностью...
Итак, что же — мир-тюрьма, пусть и образцовая? А как иначе охарактеризовать общество, в котором регламентировано абсолютно все — от того, какую носить одежду, до выбора убеждений, точнее, убеждения? Адвокаты немедленно подают реплику: это все же шаг вперед по сравнению со свободой умирать от голода. Или, как заметил один из современных критиков, шаг "скорее в сторону — от вековой мечты об истинно человеческом сообществе".
Однако обратимся к материалам дела.
Утопия — религиозная страна, в ней действует право каждого на свободу отправления культа, однако специально оговорено, что право учить детей и подростков оставлено лишь... правоверным (поскольку одна религия на острове "более равная", нежели остальные). Во главе государства стоит князь, и "должность его несменяема в течение всей жизни, если это\1у не помешает подозрение в стремлении к тирании", — слабоватая, что и говорить, гарантия... Благосостояние Утопии основано в значительной мере на рабском труде (в рабов обращают военнопленных, ибо "идеальное государство" ведет войны, и отнюдь не только освободительные).
Все жители Утопии носят одежду одного цвета и фасона. На острове множество городов, но все они на одно лицо, и если утопиец надумает попутешествовать по родной стране, он должен предварительно испросить разрешение. Работа не выматывающая, но и не особенно творческая. Досуг весьма ограничен (запрещены все игры, "кроме двух, похожих на шахматы"). И в довершение — полное отсутствие частной жизни: брак утопийцы рассматривают как средство улучшения породы, и перед свадьбой жениха и невесту приводят обнаженными друг к другу на "смотрины"...
"Беда с утопиями, — писал английский писатель-фантаст и историк научной фантастики Брайн Олдисс, — в том, что они слишком упорядочены. Полностью игнорируется наличие в человеке иррационального начала, а между тем открытие его принадлежит к величайшим научным достижениям последнего столетия.... На земле утопии, боюсь, не найдется места такому явлению, как Шекспир..."
А вот мнение Герберта Уэллса: "Мор ставит разум выше воображения и не в состоянии постичь магические чары золота, используя для пущей убедительности этот благородный металл на сосуды самого грязного назначения; он не имеет ни малейшего понятия о том, например, как приятно посумасбродствовать, или о том, что одеваться все-таки лучше по-разному".
Да, при чтении "Утопии" все время не идет из головы тревожная мысль — в идеальном государстве люди неординарные, творческие как-то не к месту... Подобно градостроителям, все авторы утопий вслед за Мором мечтали об идеале порядка и функциональности. Граждане принимались в расчет в той же мере, что и жители планируемого мегаполиса: от них всего- то требовалось — удачно "вписаться" в генплан.
Но... пора выслушать аргументы защиты. Чем-то же привлекала "Утопия" читателей пять столетий?!
Прежде всего, это не рай лентяев. Если вспомнить, в какое время писалась книга, то хорошо организованное общество, где все обеспечены работой, а сама она не в тягость, мир, где царствует Право, а не Деньги, и основу человеческих взаимоотношений составляет альтруизм, стремление разделить все с ближним, — что ж дурного в подобном проекте? Особенно на взгляд просвещенного европейца XV! века... За реализацию такой мечты не пугала и "плата": тоталитаризм, нищенский уровень существования...
Есть и другие "отдельные достоинства": разумные, ясные законы, мудрое правление, прекрасные сады и больницы... Не так мало, если сравнивать с Англией времен Мора, когда ни о какой справедливости и не слыхали, и не только право говорить, но и право молчать — отсутствовало (это подтвердила и дальнейшая судьба самого автора "Утопии").
Вся первая половина книги посвящена тюдоровской Англии с ее "огораживанием" ("овцы поедают людей"), всесилием и бесчинством "верхов" и ужасающей нищетой "низов". Отталкиваясь от того, что есть, писатель мучительно искал, что может быть — не в смысле будущего времени, а скорее в сослагательном наклонении. Составлялось не пророчество, не генеральный план — всего лишь вариант.
Главное, что пионерски решает Мор: устранить раз и навсегда частную собственность; с нею исчезнет из жизни общества и проклятое социальное неравенство... О том, что принесет с собой взамен всеобшая уравниловка, писатель, похоже, не задумывался.
Впрочем, нет: думал и об этом! "Никогда нельзя жить богато там, где все общее. Каким образом может получиться изобилие продуктов, если каждый будет уклоняться от работы, так как его не вынуждает к ней расчет наличную прибыль, а с другой стороны, твердая надежда на чужой труд дает возможность лениться?" Как же эти-то строчки проглядело обвинение, а с ним и все современные критики "Утопии"!
Сравнивая позиции сторон в зале суда, нельзя пройти мимо главного козыря обвинения. Мор как-то не учел, кто же будет строить здание Утопии.
Идеальное общество требовало и идеальных строителей — вот где проект давал трещину! Всякое утопическое произведение, как правило, ясно указывает на лучшие и худшие черты, присущие человеку. Лучшие — это его надежда на будущее и желание сделать общество совершеннее. К худшим (хотел бы в этом ошибиться) относится присутствие в каждом, особенно в утописте, маленького диктатора, который свято уверовал в то, что знает, куда вести народ и как организовать сей несовершенный мир.
После чего остается только поведать несмышленым, сколь дивным будет этот новый мир, и немедленно испросить чрезвычайных полномочий для построения.
За несколько лет до первой публикации "Утопии" другой выдающийся писатель и политический деятель весьма точно сформулировал проблему соотнесения благих пожеланий и конкретных возможностей: "Любой, кто возжелал установить государство и снабдить его законами, должен начать с предположения, что все люди греховны и, более того, готовы высказать свою греховную сущность при первом удобном случае. Но мы должны быть готовы к тому, что время — отец высшей истины, не ударит в грязь липом и быстренько вытащит все эти грешки на свет божий". Писавший знал, что говорил. Звали его Макиавелли.
Томас Мор был личностью иного склада. И легко нам сегодня укорять его в том, что он чего-то "не досмотрел"... За прошедшие пятьсот лет мы сами многому ли научились? У автора "Утопии" этих полтысячи лет не было.
При желании можно действительно читать "Утопию" Мора как своего рода пособие не только для китайских хунвейбинов, но и для отечественных проповедников военного коммунизма, "экспорта революции"...
Тяжкая, изматывающая судьба выпала на долю этой удивительной книги. Автору же достался жребий воистину трагический.
Томаса Мора на эшафот привела не "Утопия". Литературные забавы лорда-канцлера показались королю сущей безделицей по сравнению с иным преступлением. Его подданный посмел сохранить верность папе, отказался приветствовать Реформацию и принести присягу королю как главе новой англиканской церкви!
Объясняется его "упрямство" просто. Будучи человеком веротерпимым, Мор в то же время оставайся убежденным гуманистом-непротивленцем, осуждающим насилие резко и бесповоротно. В том числе и революционное. И то, что церковная реформа неизбежно вызовет восстания, массовые недовольства, смуту, искушенный политик понял раньше короля. Аскет и мученик Идеи не позволял себе "играть в политику"; потому поддерживал и тех, кого задевала новая волна "огораживаний", и тех, у кого насильственно изымали церковные и монастырские земли...