Юрий Михайлович Лужков не просто поддерживает оказавшиеся ему близкими идеи - он развивает их. «Для цивилизации, основанной на принципах Культуры Мира, - пишет автор, - должно быть характерно стремление избежать всех видов дискриминации по любому признаку». По какой причине? «Равенство возможностей всех законопослушных людей — незыблемый принцип и важнейшее условие построения такой цивилизации. Для этого, в первую очередь, необходимо безусловное признание равного права всех людей на пользование земными благами...»
Речь идет о формировании цивилизации, основанной на Культуре Мира. Для этого необходимо широкое распространение Учения о Культуре Мира. «История человечества, в том числе и наша недавняя история, дает достаточно информации о том, что нужно делать, чтобы утвердить какое-то Учение. Разумеется, эти методы работают только в том случае, когда есть хоть какой-то шанс, что последователям этого Учения станет от его распространения лучше, в любом, значимом для потенциальных последователей, смысле слова лучше». Среди возможных методов Ю.М. Лужкову видятся: создание убежденности в особой защищенности последователей Учения; вовлечение семейного воспитания в пропаганду и внедрение Учения; пресечение, в той или иной форме, влияния противников Учения; проведение массовых акций и культивация привлекательных ритуалов для сторонников Культуры Мира.
Думается, в этом и есть слабая сторона данного, как, впрочем, и любого другого позитивного Учения — отсутствие реального механизма, обеспечивающего быстрое проникновение в общественное сознание, превращение в нормы жизни. Менталитет - вещь трудно изменяемая. Тем более, в условиях, когда прошлое довлеет над нами, когда нет возможности начать жизнь в какой- то момент с «белого листа». Но это не повод для отрицания ценности идей и учений, касающихся более совершенной организации жизни того сообщества, которое населяет планету по имени Земля.
Владимир Найдин
Разминка и основная часть
Рисунки Е. Садовниковой
Я жестоко страдал от холода. В Москве, в июле. Точнее, не в Москве, а в Химках, и холодным был не июль, а вода в бассейне. После тренировок по плаванию я замерзал так, что, казалось, раскаленные пески Каракумов не смогут меня согреть. Ник- ког-гда-да! Сгорю, но не согреюсь! У меня не то что зуб на зуб, а челюсть на челюсть не попадала, они и ходили справа налево, как у людоеда в кукольном театре. Я так дрожал, что тугая резиновая шапочка сползала набекрень, а коленки с громким стуком бились друг о друга. Лицо и грудь становились фиолетовыми, а уши белыми и твердыми, как у утопленника. Пальцы чудовищно разбухали от воды, кожа на них оплывала вялыми складочками. На ноги я и не смотрел: боялся, наклонив голову, потерять равновесие и упасть. Самостоятельно подняться я бы уже не смог. Только с посторонней помощью. Но у нас, пятиборцев, не было принято особенно жалеть друг друга, а знаменитый своею открытой ненавистью к соперникам Левка Зайцев зловеще говорил, глядя на меня: «Пусть погибнет слабейший». Он уверял, что таково было справедливое мнение древних спартанцев, которые выбрасывали в окошко или там со скалы недостаточно бодрых младенцев. Меня бы они тоже давно выбросили — таким я рос хилым и слабым. Но постепенно выправлялся, закалялся и к двадцати добрался до занятий современным пятиборьем. Так что теперь, с точки зрения древних греков, меня выбрасывать было незачем. Грешно даже. Но вообще-то слабых мест у меня оставалось повсюду достаточно.
Вот и в пятиборье. Технические виды - фехтование, стрельба, скачка на коне - шли вполне прилично. Бег - уже только терпимо. А плавание — из рук вон плохо. Плавать я умел только брассом, «лягушкой», — обе ноги под себя и потом — раз! - в стороны и назад. И руками тоже на лягушку похоже - локти прижать к груди, потом выдвинуть вперед и резко развести в стороны, как будто воду раздвигаешь, чтобы головой вперед пролезть. Очень хороший стиль — спокойный, бесшумный, хорошо видно, что впереди делается, и не захлебнешься. Но скорость низкая, не годится для пятиборья. Тут каждая секунда ценится на вес золота. А я со своим брассом целые золотые слитки выбрасывал.
Так что пришлось переучиваться на кроль — ноги по очереди колотят по воде, руки машут, как крылья мельницы. Лицо в воде, дышать нужно, поворачивая лицо изо всех сил, кривя при этом рот, чтобы набрать больше воздуха, чем воды. Шумно и утомительно. А тут еще тренер по плаванию сменился. Новый был твердо убежден, что количество упражнений обязательно переходит в качество. Он только что кончил курсы по усовершенствованию тренеров, а там много занимался философией, и потому спорить с ним было совершенно невозможно. Он уверенно применял философские категории, которые еще свежи в его памяти, ко всем случаям спортивной жизни. Особенно он любил «единство и борьбу противоположностей». «С одной стороны, тебе плохо и будет еще хуже, - говорил он неудачникам, - а с другой стороны, это же и хорошо».