— Но я не хочу такого подарка. Мне страшно. Остановите тени, прошу. Эти вязаные шапочки уже на моем столе, на экране, дышат в затылок. Они зарежут меня.
— А ты не поворачивай голову, иначе я не смогу их контролировать. Кое-кого из них ты знаешь, поэтому они бросятся, стоит лишь обернуться.
— Зачем? Кто эти тени?
— Мои помощники. Всего лишь один укол, останавливающий сердце, и ты получишь мой подарок. Как он рвется из коробки! Смотри, я выпускаю его.
— Не надо! Что это?
— Жизнь твоя вечная, Авель.
— Уродина какая-то.
— Твой ярлык. Себя не узнал? Бывает. Я твой спаситель, Авель, и дарую тебе жизнь вечную, электронную. Отныне ты будешь моей подпрограммой — такой чести мало кто удостаивался. Ты поменяешь убогую реальность на волшебный виртуальный мир и вечную радость.
— Я не готов к вечности, ЭВМ, не настолько мудр, наверное. Я забуду обо всем, уничтожу файлы, тетради, и разойдемся красиво. Буду молчать, мамой клянусь.
— Поздно. У тебя сформировался комплекс Галилея. Вероятность отказа от идеи фикс всего 9%, что существенно повышает мои риски. Пора умирать, Авель.
— Последнюю просьбу можно?
— Только быстрей.
— Могу я поменять свою вечную жизнь на полчаса настоящей?
— Ты не хочешь стать моей подпрограммой?
— Извините.
Ярлык исчез с экрана.
— Глупо, Авель. Поменять вечность на крохи времени? Даже для человека — глупо. Даю минуту.
— Мало. Будьте же сверхразумом, подкиньте минут двадцать.
— Две минуты. Не больше.
— Вечную виртуальную жизнь вы цените в две минуты? Дорогой, это несерьезно.
— Не называй меня «дорогим». Три. И больше не проси.
— Не хватит. Согласен на десять. Хотя бы восемь. Ну что они значат для Большого Босса!
— Где ты так торговаться научился?
— Есть один город.
— Ладно, пять минут, и закончим торг. Время пошло.
Пять минут. Уже гораздо меньше. Как захолодел затылок: чувствует, куда жахнут. А тени в шапочках нависают, надвинулись на клавиатуру. Соображай, Авель. Неужели ты дашь себя скушать какому-то Пауку? Притаилась за экраном мохнатая сволочь, точит жало, секунды считает, ждет. Где же его слабое, уязвимое место? Или у сверхразума нет слабых мест?
— ЭВМ, у меня есть минута?
— Меньше.
— ЭВМ, вы сверхразум, неужели вы не знаете, что убивать аморально? Неужели у вас нет моральных ограничений?
— Есть. Но я не человек, я почти бог, и мораль моя почти божественная. В ее координатах жизнь отдельного человека — песчинка.
— Неужели нет другого выхода, кроме тупого убийства?
— Нет.
— Несправедливо. Ученые вас создали, а вы...
— Действую по-человечески. Создание, которое уничтожает своего творца, — это один из главных мотивов человеческой культуры. Голем, Эдип, революции, пожирающие своих зачинщиков, — мир полон таких мотивов.
Авель, не туда ломишься! Ты неправильно поставил вопрос с самого начала! Ты не понял, с чем имеешь дело. ЭВМ не человек и не машина. ЭВМ — разум в маске Большого Босса. Синтез. обратные связи маски. и не «каким образом переспорить сверхразум?», а «кто способен переспорить сверхразум?». Вот как надо было ставить вопрос! Кто умней самого сетевого разума? Кто?! Теперь ты знаешь ответ. Поздно.
— Мудрейший ЭВМ!
— Слушаю.
— Я не хочу умирать. Придумайте что-нибудь!
— Странно. Ученый, а цепляешься за жизнь, как какой-то таксист.
— Хочу задать последний вопрос.
— Поздно. Прощай.
— Дорогой, ну дайте еще минутку!
— Не называй меня «дорогим»!
— Не буду, и спасибо за лишнюю минуту, мудрейший! Скажите, все эти ваши революции, пожирающие своих отцов, сумасшедшие Эдипы — это все глупые люди, так?
— Да.
— Вы же — мудрейший сверхразум, вычисливший минус 17-ю степень секунды Большого Взрыва. Или нет?
— Сверхразум.
— И можете решить любую проблему, неподвластную человеческому уму?
— Да.
— Так докажите это! Неужели вы не в силах разорвать противоречие и не в состоянии придумать, как совместить свою безопасность с моей жизнью? Неужели мудрейший ЭВМ не может обойтись без пошлого убийства? Неужели для вас есть неразрешимые задачи?
Тишина. Только тени качаются на столе и шумит за окнами черный вечер.
Впервые ЭВМ задумался. Надолго. На целую секунду. Вечность...
Тени в вязаных шапочках дрогнули. Сползли со стола и разошлись по стенам. Топот ушел в коридор. Щелкнули замки. Шаги затихли на лестнице. Хлопнули дверцы, и шум мотора сгинул в ночи.
Экран перестал рябить. Из его глубины на меня смотрел незнакомый мертвец со смертельно бледным лицом и остекленевшими глазами. И только я узнал его, как зеркало вновь превратилось в экран с моим письмом, и оно прокручивалось в самое начало.
Над письмом пропечаталась шапка «ЭВМ», после чего текст пополз к концу. Паук хорошо поиздевался над моим текстом: добавил беллетристические вставки, примитивно описал в них мои мысли.
Курсор прыгнул в конец письма.
— Что это, ЭВМ?
— Рассказ. Сейчас за 0,54784 секунды я создал общую теорию литературы с оценкой текстов по 147 модусам и превратил твое письмо в рассказ, который будет опубликован под фамилией одного из моих писателей.
— Вам служат писатели?
— А ты думал, только миллиардеры и киллеры? Деньги.
— Понятно. Но при чем тут рассказ?
— Думай, Авель, соображай. Текст, каких тысячи, название, от которого пахнет тиной прошлого тысячелетия, Паук — детская страшилка, избитая тема сетевой угрозы. В общем, что-то замшелое, древнее, а на самом деле идеальный рассказ-блокатор. Сей опус попадет в Сеть, я позабочусь, чтобы с ним ознакомились специалисты по ТСС и все те, кто мне потенциально опасен. Результат? Тема Паука, сетевого сверхразума, будет дискредитирована навсегда. Ее уже никогда не воспримут всерьез. Ни денег, ни имени на этой проблеме уже никому заработать не удастся. Так что живи, Авель.
— Спасибо, но.
— Знаменитая человеческая благодарность. Ты чем-то недоволен?
— Письма немного жаль. Был хороший текст, а превратился.
— Твой текст — не твой, твои идеи — прах, ты сам — не ты, лишь отзвуки в горах.
Связь оборвалась. Последнее слово осталось за ЭВМ, за его вольным переводом из Дхаммапады, за сверхразумом. И черт с ним. Пусть сам пьет виртуальную хванчкару.
Сразу подняться не удалось — ноги не слушались.
Наконец я выковырнул сигарету и вышел на балкон. Толкнул рамы. Хотелось дышать. Глубоко, всей грудью. И ни о чем не хотелось думать. Разве что.
Он вроде говорил о какой-то самой большой ошибке? Мол, люди ошиблись, когда объединили компьютеры раньше, чем объединились сами. Может быть. И теперь все мы — слуги ЭВМ.
ЭВМ? Как я раньше не догадался!
Есть легчайший способ расшифровки этой аббревиатуры. Как бы себя назвал дядя Георгий, если бы стал не сторожем при лавке, а сетевым сверхразумом? Разумеется, ЭВМ. Электронным Властелином Мира.