– Справедливое замечание, – с улыбкой согласился он. – Я живу в Лиссабоне с детских лет и очень люблю этот город. А «американский английский»… Я просто слышал ваш разговор с тем парнем, в ресторане… Кстати, я учился в Соединенных Штатах, в Гарварде… Правда, с тех пор ни разу там не бывал.
– Вот как? И каким же вам запомнился Нью-Йорк?
Мужчина на мгновение задумался.
– Большим, с шумными улицами и множеством небоскребов… В общем, таким, каким он запоминается всем людям, побывавшим там… Без сомнения, красивый город. И имеет с Лиссабоном кое-что общее.
– Неужели вот такую, почти тропическую жару в разгар осени? – с иронией поинтересовалась Элизабет.
– О, как мне понятна ваша ирония! – живо воскликнул незнакомец. – Вам просто не повезло с погодой. Или повезло, уж это на ваше усмотрение. Прошлая осень, например, была ужасно холодной… Но я имел в виду другую общность – высшего порядка…
– Высшего порядка? – удивленно переспросила Элизабет. – Как это понимать?
– Она почти неуловима… К примеру, первым в бухту Нью-Йорк в шестнадцатом веке вошел Джованни да Вераццано, мореход, представитель одной из самых почитаемых профессий в нашей стране, – объяснил мужчина. – А название «Лиссабон» происходит от финикий-ского «Алис Уббо», что дословно означает «Любимая бухта»…
Эти ничем не примечательные слова, этот экскурс в историю почему-то всколыхнули в душе Элизабет чувство неясной тревоги. Но она улыбнулась, не позволив этому чувству завладеть собой.
– Ну что ж, рада слышать, что между нашими народами есть что-то общее.
– Да… Например, душа. Вот мне кажется… Я даже уверен в том, что мы с вами – родственные души, – вдруг заявил он.
Он стоял так близко, что Элизабет ощущала тепло его дыхания. Почему-то она не могла заставить себя посмотреть этому мужчине прямо в глаза. Их невероятная нежность и теплота манили ее и приводили в смятение. Элизабет немного отодвинулась и повела плечами.
– Родство душ – не то, о чем говорят с незнакомым человеком, – заметила она.
– Да, – спохватился мужчина, – я ведь вам не представился. Непростительная оплошность. Меня зовут Амарто.
Элизабет помедлила, глядя на его протянутую руку.
– Элизабет, – наконец тихо проговорила она, протягивая свою.
– Звучит красиво, – с улыбкой заметил Амарто.
Он осторожно взял ее прохладную ладонь и прикоснулся к ней губами. Это прикосновение обожгло ее кожу. Элизабет медленно освободила руку из его сильных пальцев.
– Ну вот, теперь все формальности соблюдены… – нерешительно проговорил Амарто.
– Да, но это еще не повод… – начала было Элизабет.
– Принимать ухаживания немолодого, не слишком привлекательного, назойливого мужчины, – продолжил за нее Амарто.
– Нет… Я вовсе не думала о вас так плохо, – поспешно возразила Элизабет. – Просто я вижу вас первый раз в жизни, да еще в незнакомом городе… более того, в незнакомой стране. Я думаю, вы должны понять меня.
Амарто кивнул.
– Я понимаю вас даже лучше, чем вы думаете, – тихо произнес он.
Они стояли на тротуаре, освещенном разноцветными огнями фонарей, вывесок, реклам. Мимо них проходили люди: поодиночке, парами и небольшими компаниями; молодые, средних лет и преклонного возраста; шумные и молчаливые, бесшабашно веселые и задумчивые.
Вот сейчас я попрощаюсь с ним и останусь в его памяти случайной прохожей, сентиментальной американской туристкой, льющей слезы под аккомпанемент мандолины, с грустью подумала Элизабет.
– Рада была с вами познакомиться… Но мне пора, – сказала она вслух.
– Прощаться в самом начале знакомства? Ни в коем случае. Вы ведь еще пробудете в нашем городе какое-то время, не так ли? – поинтересовался Амарто.
– Да, наша группа приехала всего несколько дней назад… – нерешительно ответила Элизабет.
– Вот и отлично, – обрадовался Амарто. – В таком случае, предлагаю вам другую экскурсию – не в обществе скучного гида и не по Лиссабону. Мы поедем в Синтру – это старинный город и бывшая королевская резиденция, утопающая в зелени. Там расположено прекрасное поместье – коктейль готики, ренессанса и особого португальского стиля мануэлино…
– Мануэлино? – переспросила Элизабет. – Это стиль архитектуры?
– Да, но это больше чем архитектура, – вдохновенно продолжил Амарто. – Больше чем просто красивые здания. Это – своеобразное выражение поклонения географическим открытиям, великим мореплавателям и далеким землям. В этом городке совершенно неповторимая атмосфера старины и трогательной романтики. Вот увидите, он вам понравится! – В его голосе было и волнение, и какая-то удивительная решительность, которая, казалось, подсказывала ему нужные слова.
– Он мне уже нравится, – улыбнулась Элизабет. – Вы так красиво о нем рассказываете…
Они стояли, глядя друг другу в глаза, и не знали, как выразить те чувства, которые переполняли их. Оба вдруг почувствовали удивительную близость, и их интонации стали доверительными.
– В каком отеле ты живешь? – спросил Амарто.
– Кажется, он называется «Лагуна»…
– Я провожу тебя, – мягко, но решительно заявил он.
И Элизабет кивнула в ответ, не находя в себе сил возразить ему хотя бы ради приличия.
Амарто проводил ее до отеля, по дороге рассказывая об истории Португалии, ее традициях в кулинарии и виноделии, о провинции Рибатежу – стране португальских ковбоев, где издавна разводили быков и лошадей. О том, что в дни празднеств во многих городах устраивают корриды, но быков при этом не убивают, как в Испании, а просто демонстрируют свои ловкость, силу и находчивость в процессе битвы с рогатым противником. Амарто был уникальным рассказчиком. Его речь лилась легко и непринужденно, как будто он читал вслух раскрытую перед ним книгу.
Позже, лежа на застланной розовым атласным покрывалом широкой кровати, Элизабет снова и снова перебирала в памяти его рассказы о Синтре, Фару, Эворе и других португальских городах. Ей запомнилась поговорка: в Лиссабоне кутят, в Порту работают, в Коимбре учатся, в Браге молятся.
Забираться под одеяло не хотелось. Кондиционер наполнял номер прохладной свежестью, но и она не могла заставить Элизабет укутаться потеплее и заснуть. Сон не шел. Голос Амарто, казалось, все еще звучал рядом и не давал ни на миг забыть о нем.
К утру, решив, что бороться с этим бессмысленно, Элизабет поставила диск с испанскими мелодиями и под звуки томных гитар пошла готовить кофе.
Густая дымка его терпкого аромата заставила ее на несколько мгновений позабыть обо всем. Это был самый надежный и проверенный способ привести мысли в порядок.
Все-таки не зря я в день приезда мучилась полчаса с англо-португальским словарем, чтобы объяснить горничной, что мне непременно нужна в номере кофеварка, подумала Элизабет, мечтательно вдыхая прохладный воздух комнаты, наполненный запахом молотых кофейных зерен. Эта девушка поняла меня довольно быстро… Во всяком случае, быстрее, чем я заучила те несколько слов. Надо будет воспользоваться сегодняшней поездкой и попросить Амарто научить меня хотя бы простейшим фразам. Буду развлекать свой родной коллектив в свободное от работы время.
Особенное впечатление это произведет на неразлучную парочку наших старейшин – Энн Рейд и Сьюзан Флаэрти. Анаконды конструкторской мысли и динозавры машиностроительной индустрии, как называет их молодежь. Элизабет представила себе выражение лиц этой парочки, когда она нарочно громко будет рассказывать Джоанне, своей подруге, о случайной ночной встрече с симпатичным португальцем.
– Как же, внимания она на него в ресторане не обратила, – будет захлебываться свистящим шепотом Сьюзан, склоняясь к уху Энн. – Наверняка раскрасилась, как рождественская елка, и глазки свои притворные от него не отводила. Тихоня заблудшая. Думала, наверное, что женит на себе, да просчиталась, как и с тем Дэймоном, с которым жила целый год. Приехала вот, хвост поджав. Сказки теперь рассказывает.