Этот перечень, записанный самим мастером или с его слов, говорит о значительности тех работ, которые ему поручались, и поэтому мы можем поставить имя Василия Дмитриевича Ермолина в первом ряду зодчих Древней Руси..
Вероятно, в это время Ермолину было не более пятидесяти лет. Размах строительных работ в Москве требовал не один десяток зодчих и тысячи строительных рабочих – каменщиков, камнеломов, резчиков.
Вновь, как при Дмитрии Донском, из подмосковных Мячковских карьеров везли блоки и плиты известняка, легко поддающегося теслу каменотеса. Отличные свойства этого материала строители знали по опыту своих предков, которые еще в домонгольский период русской истории участвовали в сооружении владимиро-суздальских храмов. И в этом размахе деятельности развился и окреп талант Василия Ермолина.
Работало несколько строительных артелей, возглавляемых «предстателем» (подрядчиком). Василий Дмитриевич был таким подрядчиком и руководителем работ; был он и нарядчиком, т. е. старостой артели, и проектировщиком, конструктором, реставратором, а иногда и скульптором.
Первое из его сооружений – надвратная церковь над Фроловской башней Кремля, возведенная в 1462 г. по заказу Ивана III. Одновременно Ермолин реставрирует и достраивает белокаменную стену от Боровицких ворот до Свибловой башни. Но ничего из этих работ не сохранилось до нашего времени.
Под руководством Ермолина в то же время изготавливались две белокаменные фигуры для украшения Фроловской башни. Одна из них – фигура Георгия Победоносца (явление небывалое на Руси, где не знали и не видели круглой скульптуры из камня-известняка) – была гербом Москвы и украшала парадные ворота Кремля. Вот тут-то и пригодились отличные качества мячковского известняка – мягкого, поддающегося резцу, но стойкого против непогод и времени.
Эта единственная в своем роде, первая русская круглая белокаменная скульптура сохранилась полностью. Очищенный от позднейшей аляповатой окраски, бюст Георгия Победоносца теперь находится в Третьяковской галерее как памятник скульптурной деятельности ермолинской артели. Второй белокаменной скульптуре не повезло. Она исчезла в веках, и о ней можно судить лишь по скупой записи на страницах летописи.
Первым удачным опытом крупных реставраторских работ Ермолина в Кремле следует считать восстановление в 1467 г. Соборной церкви Вознесенского женского монастыря. Этот храм, не достроенный до барабана, в 1407 г. пострадал от пожара. Его кирпично-белокаменные части были попорчены огнем. Вдова князя Василия II Темного, княгиня Мария, которая заключила соглашение с «предстателем» Василием Ермолиным, полагала, что лучше все пожарище разобрать и выстроить церковь заново, потому что так всегда раньше делали на Руси. Но зодчий принял иное решение. «Василий Дмитриев Ермолин с мастеры помыслив о сем и не разобраша, но изгорелье камены обломаша и своды разбиша и сделаша около ея всея новым камением, да кирпичом новым сженым и свода сведоша, и всея совершиша, яко всем дивитися необычному делу их», – с восторгом сообщает Ермолинская летопись.
Зная свойства белого камня и обожженного кирпича, Ермолин обложил, как бы облицевал ими стены обгоревшей церкви, усилив их тем самым, и удачно свел над ними своды. В 1468 г. перестройка была закончена. Но очередной московский пожар в 1476 г. вновь превратил церковь в руины. Полвека спустя остатки церкви разобрали, а на ее месте заложили новую в 1519 г. Но опыт реставрации такого рода уже пошел по Руси…
Где же и когда проявил свои способности зодчего В. Д. Ермолин? В Загорском музее сохранилась икона с изображением Троице-Сер-гиева монастыря, где довольно детально изображено двухэтажное кирпичное здание монашеской трапезной. О том, что она была для тех времен оригинальной строительной конструкцией, свидетельствует запись путешественника Павла Алеппского, сопровождавшего патриарха антиохийского в Россию в XVII веке. Трапезная еще сохранилась в целости примерно до конца XVII века. Путешественник обрисовал следующим образом эту постройку: «Эта трапеза как бы висячая, выстроена из камня и кирпича, с затейливыми украшениями, посредине ее один столб».
Именно в этом была оригинальность сооружения – трапезная была одностолпной и тем самым предвосхищала конструкцию Грановитой палаты в Кремле, построенной позже приезжим итальянским архитектором. Очевидно, с ермолинской трапезной он взял пример.
Слава о В. Д. Ермолине как удачном и способном строителе, зодчем и реставраторе разнеслась далеко по Руси. Его артель почти одновременно с сооружением трапезной вела реставрационные работы во Владимире. «Того же лета в Володимири обновили две церкви камени, Воздвижение в торгу, а другую на Золотых воротах, а предстательством Василия Дмитриева сына Ермолина» – так отметила летопись ермолинские работы.
Церкви не сохранились, и реставрационные работы Ермолина не дошли до нас. Но все же деятельность этого талантливого зодчего наконец была запечатлена. И вот каким образом. В старинном городе Юрьеве-Польсиом сохранился удивительный, своеобразный белокаменный храм – Георгиевский собор, знаменитый своей необыкновенной белокаменной резьбой. До сих пор он представляет собой загадку, лишь частично разгаданную искусствоведами и архитекторами.
История этого собора полна неожиданностей и до сих пор остается неясной. Она сулит современным исследователям возможность новых открытий – и в отношении стойкости белого камня, из которого сложено здание, и в решении загадки сюжетов и расположения его резного убранства.
Приземистый, грузный Георгиевский собор тесно связан с творческой биографией В. Д. Ермолина, и нет ни одного историка русской архитектуры, который бы так или иначе не сказал об этом, потому что подобные сооружения того времени во Владимиро-Суздальской Руси резко отличаются своими пропорциями. Лишь великолепная резьба Георгиевского собора роднит его с владимирскими соборами.
Первоначальное белокаменное здание собора было возведено в Юръеве-Польском в 1152 г. и простояло менее ста лет. Летопись упоминает, что оно было разрушено землетрясением: «В 1230 г. Майя 3 потрясеся земля и церкви расседоша». «Того лета Святослав (владетель г. Юрьева, сын князя Всеволода III) разруши церковь в Юрьеве, гоже бо бе обветшала, еже преже создаед его Юрьи, и созда чгодну вельми резным камнем». Церковь эта была закончена в 1234 г. и обильно украшена белокаменным узорочьем. Простояла она 237 лет, пока внезапно не обрушилась в 1471 г.
При осмотре стен Георгиевского собора можно и теперь определить границы этого обрушения: они идут начиная от верхнего, северо-западного угла к нижней, юго-восточной части диагонально, по наклонной плоскости.
Северная стена собора с аркатурно-колончатьга поясом, примыкающая к ней часть западной стены в 1471 г. уцелели, но от южной стены остались только отдельные участки да цоколь. Повеление Ивана III обязывало Ермолина восстановить собор незамедлительно. Великий князь своей заботой о сохранении памятников зодчества Владимиро-Суздальской Руси хотел подчеркнуть, что он имеет право на наследственную власть во всей Руси.
Время было неспокойное: ведь до полного свержения татарского ига оставалось еще почти десять лет и вдали от Москвы внезапного нападения можно было ожидать со дня на день.
Опытные мастера и рабочие ермолинской артели были тогда заняты на московских стройках и реставрации, и не все из них смогли попасть в Юрьев-Польской. Дорога по тем временам была неблизкой – около 200 километров до Юрьева от Москвы.
Заготовить новый строительный материал – блоки белого камня – за короткий срок невозможно: местных залежей известняка нет, а белый камень доставлялся издалека санным путем (из Мяч-ковских подмосковных карьеров и из Домодедовских штолен) сначала до реки Клязьмы. Далее путь его лежал к Владимиру водою, на шитиках. Камень, сгруженный весною из речных судов на берег, зимой вновь укладывался в сани и 70 километров тянулся по дороге из Владимира в Юрьев-Польской. О том, что белый камень доставлен сюда из Мячкова и Домодедова, не сохранилось документальных сведений; однако обнаруженные в 1950 г. в известняке из кладки собора мелкие раковины морских беспозвоночных послужили как бы «паспортной фотографией»: именно такие раковины встречаются в камне, добываемом из подмосковных отложений.