Я нырнул вправо, начав с огневика. Пламенная фигура с гудением обрушилась на меня градом ударов, пока я смещался так, чтобы противник закрыл меня от остальных. Бил он умело, питаясь от ярости и рассчитывая, что ведёт бой с земельником. Этот аспект я показывал без вопросов, как основной.
Поэтому он не был готов к моим действиям. Я мечом слил его очередную атаку в сторону, а затем левой рукой ударил в пылающую грудь, вложив в это движение водяной толчок, запитанный от усилителей. Огневика окутало облако пара, и он вскрикнул, а затем получил клинком в живот. Я отступил, парируя удары земельника-мастера, по-прежнему держась так, чтобы не позволять работать другим одарённым.
— Ты хорош, Зодчий. Даже жалко гробить такой талант, — воскликнул Игнатьев. — Мог далеко пойти, если бы вёл себя правильно.
Земельник работал так, как обычно и должен действовать представитель силового аспекта. Тяжёлые удары, агрессивный накат и игра с бронёй. Я отступал под размашистыми атаками, не забывая поглядывать за соседями. Ткач огня осторожничал, а вот мастер с непонятной школой ускорился, заходя ко мне во фланг.
— Дайте мне! — прохрипел молотобоец. — Дайте мне!
Он улыбался, словно сумасшедший. Глаза навыкате и не мигают. Под химией какой-то?
Я парировал ещё одну атаку противника, сделал ответный выпад, вложив в удар чуть аспекта. Сталь лязгнула о камень поднятой брони, контратаку пришлось принимать рукой, тоже покрытой камнем.
— Мне! — заревел молотобоец.
Удар молота снёс моего противника в сторону, и мастер тряпичной куклой улетел под ноги ещё одному противнику. Вряд ли он встанет.
— Что ты творишь, Макс! — вскрикнул кто-то.
— Борзых, собака ты бешеная! — заорал Игнатьев. — Какого чёрта?
— Мне! — с воплем бросился на меня безумец. Его страшное орудие двигалось с низким гулом, и, совершая чудовищные взмахи, молотобоец будто не чувствовал веса, перемещаясь необычайно быстро.
Такой удар принимать на броню нельзя. Нужна дистанция! Я нырнул в сторону, перекатываясь подальше от громилы, сдёрнул с пояса метательный нож и запустил его в противника. Сталь лязгнула о камень тотчас накинутой брони, а я уже ринулся на оставшегося в живых огневика. Трое. Их всего трое. Справимся. Мне в лицо ударил поток пламени, выжигая воздух, но я продолжал рваться к врагу, считая мгновения и слетающие обереги. Выставил перед собой водяной щит и, объятый паром, я вывалился в нескольких шагах от хитроумного противника. Ткач не стал сближаться врукопашную, сместился влево и ударил ещё одним огненным потоком. Это мне и нужно было. Я рванулся в сторону, разрывая дистанцию с одарёнными.
— Куда пошёл⁈ Сюда иди, дерьмо собачье! — безумствовал Борзых.
Лицо Игнатьева изумлённо вытянулось, когда я оказался рядом с ним. Он шёл следом за остатками дружины, и никак не ожидал, что я прорвусь через строй. В итоге граф даже пискнуть не успел, как я загородился от его людей его же благородным телом. Мой клинок оказался у горла. Дар внутри аристократа заклокотал, и пришлось надавить сильнее.
— Не надо, ваше сиятельство. Магия не ваш конёк, — сказал я на ухо Игнатьеву. — Кажется, вы оказались слабым звеном всей операции. Пусть ваши люди опустят оружие.
— Он мой! — Борзых с молотом двинулся на нас, не замечая ничего вокруг и, по-моему, не видя даже хозяина. — Мой! В сторону.
— Максим! Стой! — испугался Игнатьев. — Стой! Оставьте его!
— Мой! Я размажу этого ублюдка! — изо рта Ткача валила пена. — В мазь! В грязь! В кровь! В лепёшку!
— Сто-о-ой! — завизжал граф. И тут молотобоец как будто подвис в замахе. Тот мастер, чей аспект я не распознал, растопырил пальцы в сложном жесте. Лицо одарённого побелело от усилия. Однако здоровяк продолжал движение, хоть и очень медленно. Его мощь пересиливала таланты хрономата. Губы Борзых кривились от ярости, взгляд выпученных глаз пополз в сторону, словно воин хотел рассмотреть того, кто осмелился пустить свои чары.
— А-а-а-а! — вдруг завопил огневик и швырнул ещё одну волну пламени прямо перед собой и, одновременно, в сторону своих товарищей. — Нет! НЕТ! ПРОЧЬ!
Хрономант тут же превратился в ходячий факел и завыл от боли, молотобоец же неумолимо двигался вперёд, несмотря на пожирающий его огонь. Но ещё медленно. Очень медленно и, что-то подсказывало мне, ярость воина позволит тому добраться до цели в любом случае. Даже если он в пути обратится в головешку. Поэтому отшвырнув в сторону Игнатьева, я прыгнул навстречу выходящему из замедления Борзых и в прыжке вогнал ему клинок в незащищённое горло. Ушёл перекатом с правого бока молотобойца и ловко встал на ноги. Время вернулось в исходное состояние, Борзых с хрипом грохнулся на землю. Горящий хрономант упал, поднялся, размахивая руками и оглашая лес воплями, а затем застыл, уперевшись в дерево. Сполз по нему вниз, да так и остался стоять, догорая.
Очень просто. Либо они на оберегах сильно экономили, либо в суматохе боя уже всё потратили. Что ж… Надо было больше запасов делать. Амулеты не та вещь, где стоит прижиматься. Особенно на фронтире. И уж тем более, когда привык жить не по законам Российской Империи, а по правилам дикого приграничья.
Оставшийся в одиночестве огневик осматривался с исступлённым видом, совсем потеряв связь с реальностью.
— Они повсюду! Они повсюду! — повторял он, как заведённый. — Господи, откуда они⁈ Откуда⁈
Бахнул выстрел, и голова мага взорвалась. Туловище ещё несколько секунд стояло на ногах, а потом повалилось на мох.
Стреляли с севера. И только сейчас я почувствовал ещё одного одарённого. Причём он сам открылся мне. Будто пелену сдёрнуло с сознания. Я вернулся к Игнатьеву, испуганно застывшему на месте, и закрылся его сиятельством от потенциального противника.
Фигуру человека с огромной винтовкой я увидел через несколько минут внимательного наблюдения за чащей. Внезапный стрелок не скрывался. Он шёл, подняв над головой руки с зажатым оружием.
— У тебя много друзей, да? — сказал я на ухо Игнатьеву, неотрывно наблюдая за приближающимся. — Даже боюсь представить, кого ты ещё обидел.
— Не извольте беспокоиться, господин Зодчий, — сказал знакомый голос, когда расстояние между нами позволяло говорить громко, но не орать. — Я здесь не по вашу душу.
Неожиданная встреча. Зато прекрасно объясняющая столь странное поведение бойцов Игнатьева.
— Вы не торопились, господин Керн, — ответил я психоманту. В целом, работу этой школы не узнать было сложно. Если хотя бы единожды с ней сталкивался в прошлом — сто раз перепроверишь собственные чувства. Если нет… То вот они, последствия, на земле. Раскачанный дракой Борзых, которому, наверное, слегка нужно было надавить на ярость, чтобы он потерял берега. Огневик с фобией, которая затмила ему разум. Интересно, как Керн её просчитал.
— Это было красиво, господин Баженов. На самом деле, красиво. Я не мог пропустить, — произнёс Керн и скинул капюшон.
— Вижу, вы не просто подлогом занимаетесь, а ещё и хорошо стреляете.
— Делаю то, за что хорошо платят. Вернее, платили…
— Зачем вы здесь? — спросил я, так и держа Игнатьева перед собой. Граф умолк и не рыпался.
— У меня есть одно дело к его сиятельству. Очень важное.
Психомант осторожно скинул со спины рюкзак, вытащил оттуда что-то круглое, запакованное в полиэтиленовый пакет, а затем вытащил из него за волосы человеческую голову.
— Узнаёте, ваше сиятельство? — холодно спросил Керн.
Я почувствовал, как напрягся Игнатьев, но дар графа молчал. Да и вообще, боец из него оказался аховый. Мог ведь хотя бы попытаться постоять за себя. Как ему только удалось набрать такую шайку, со столь невзрачными задатками.