Нет, но она смогла чертовски хорошо отвлечь меня, после чего мне и сказать было нечего. Я лежал и размышлял, пока не проснулся поздно утром.
5
Я спросил:
— Ты помнишь вчерашнюю ночь?
Тинни старалась приготовить завтрак, сильно старалась. Хотела сделать, как лучше, потому что отвлекалок в арсенале у неё не осталось. К сожалению, выглядела она намного лучше, чем готовила.
— Да-да, помню.
Ага! Нервничает. Может быть, даже чувствует себя немного виноватой, хотя даже следователи гвардии не заставят её признать это.
— Колбаски вышли не так плохо, как выглядят, — уверила она. — А тост и совсем ничего, если поскрести ножом.
— У Кипа Проза есть штуковина для приготовления отменных тостов, — впрочем, я не стал заострять на этом внимание. Как раз одним из прототипов она и сожгла этот тост.
— Я просто хочу нормальной жизни.
Я промолчал. Пусть спорит сама с собой. Несомненно, молчание — лучшая тактика в такой ситуации, в четырёх случаях из пяти. Я позволил её мыслям бродить, как им хочется.
Она утихла, уставилась на меня, а потом у неё открылось второе дыхание:
— Чёрт побери, Гаррет! Я знаю, что ты думаешь. Эти головорезы пришли не за тобой. Они за мной пришли.
Признание, дорогого стоящее. Заставить любого из Тейтов признаться в неправоте, пусть даже косвенно, посложнее, чем найти зубы у курицы. А ценится такое уж точно дороже. Признание без провокации, добровольное, настолько редко, что и сравнить не с чем.
Я продолжал держаться, закрыв свой болтливый проклятый рот на замок — навык, которым я ещё не вполне овладел. Обучись я этому годами раньше, возможно, избежал бы многих тяжелых ударов судьбы.
— Хорошо! Ты прав! Этого бы никогда не случилось, если бы я не настояла на том, чтобы мы жили здесь. Покойник скрутил бы этих идиотов прежде, чем они взломали бы дверь.
Возможно, они вообще бы не пришли. Вряд ли кто-нибудь настолько туп, чтобы связываться с Покойником. Они поймали бы Тинни в другом месте. Умыкнули бы по-тихому.
Что и сделали бы в любом случае. Зачем было пытаться провернуть это здесь, ночью, когда чертовски велика вероятность, что я встряну?
Они хотели, чтобы я встрял. Это надо было им или тому, кто их послал. Ха! Буча с братцем толком не проинформировали о том, что их ждёт, перед тем, как они отправились похищать дикую рыжульку.
Может, и Джимми Полька был не в курсе.
Я бы так и поступил, если бы нанимал головорезов. Ну, а Джимми заставил бы исчезнуть.
Я умял несколько тостов с колбасками и даже не подавился. Затем перевёл дыхание и заявил:
— Я собираюсь навестить Палёную и Покойника.
Тинни перестала греметь горшками.
— Палёная точно не знает Польку, а вот её брат может.
— Ты сказал лейтенанту Коссу, что не будешь вмешиваться.
— Покойник может взглянуть на это дело совсем с иной стороны, чем смотрю я.
— Ты же обещал.
— А ещё я забегу к Морли, посмотрим, что он думает по этому поводу, — Морли Дотс — мой лучший друг.
— Гаррет, ты не…
— Он должен распустить слух о том, насколько это вредно для здоровья — трогать мою самую единственную девушку.
Тинни громко вздохнула. Только это ей и оставалось. Все свои более-менее значимые аргументы она уже исчерпала.
Такие промашки с ней редко случались.
— Сюда теперь за тобой никто не заявится, — у неё уйма родичей призывного возраста. В то время как мы разговаривали, двое дежурили снаружи с нелегальным оружием и наготове к войне. — Веди дела, и всё будет в порядке. Ни один злодей не сможет пробиться дальше бухгалтерии.
Я не владел всей полнотой ситуации, Тинни слишком нервно воспринимала любое произнесённое мною слово, даже вполне невинное:
— Ты вроде собиралась сегодня навести тут порядок, а?
В этот момент к нам ворвался без стука один из мобилизованных кузенов, Хитер, ещё более рыжий, чем Тинни.
— Гаррет, там кто-то хочет тебя видеть, — он явно нервничал. Тинни зыркнула на него василиском, но тот вовремя ретировался.
Я перехватил дубинку поудобнее:
— Долг зовёт, любовь моя.
Моя любовь послала меня подальше в выражениях, присущих мужчинам в бою, затем решила пойти со мной и посмотреть, что к чему.
Не успели мы выйти на улицу, как она опять пустила в ход самые крепкие выражения.
Моя милашка упряма не на все сто. Иногда разум берёт верх, и тогда она принимает обоснованные возражения, а не пререкается, лишь бы насолить.
Но, похоже, сейчас был не тот случай.
Полминуты она только и делала, что изрыгала отвратительные обвинения.