– Я привлекателен, вы чертовски привлекательна, – проговорил он, вспомнив цитату из фильма, – так чего время тянуть?
Девушка еще больше покраснела и, вырвавшись из рук Андрея, выскочила на улицу.
– Я боярину все про вас скажу, – прокричала она.
Андрей понимал, что боярину она ничего не скажет. Что-то подсказывало, что он произвел на нее впечатление. И если бы не нравы, царившие здесь и сейчас, она бы точно согласилась с ним на свидание под луной.
Вот только что-то имя показалось девушки ему знакомым, казалось, что он где-то его слышал. Но вот где? Вздохнул и отправился к царевичу Алексею.
Паренек стоял у окна и смотрел на людей, копошившихся во дворе крепости. Услышав шаги, он обернулся и посмотрел на Андрея.
– А папа еще не пришел? – поинтересовался Алексей.
Андрей отрицательно покачал головой. Увидел кресло стоявшее у стены и сел в него. Было грустно. Даже эта встреча с девушкой не привела его в чувство. Гибель Ельчанинова, как теперь понял эстонец, не прошла для него даром. Этот старый служака, когда-то доставивший его в Москву, а затем и в Архангельск, за последнее время стал близким человеком. Именно с ним, а не с кем больше (С Петром уж тем более) он не мог поговорить по душам. Вот если бы эта девушка… Тут Андрей отогнал навязчивую мысль. Что он совсем поехал, фельдмаршал, наверное, не зря ее к себе привел.
Золотарев вздохнул. Чем вызвал неожиданный интерес царевича. Тот отошел от окна и сел на соседнее кресло.
– Что случилось дядя Андрей? – поинтересовался мальчишка.
– Друга я потерял Леша, – прошептал эстонец, – Силантий Семенович во время штурма крепости погиб.
– Князь Ельчанинов? – уточнил царевич.
– Он самый.
– Мне жаль дядя Андрей, – вздохнул мальчик, – князь мне очень нравился. Веселый он был, часто шутил. Царевич вдруг встал и, подойдя к окну, произнес:
– Не люблю, когда умирают люди! Это не правильно!
– Но это неизбежно, – вздохнул Андрей.
Парнишка ничего не сказал. Долго смотрел в окно. Андрей даже подумал вдруг, а не приведет ли сегодняшняя ситуация, к последующей гибели царевича, когда он поссорится с отцом. Если поссорится с Петром, поправил себя эстонец. Мальчонка еще молод, и вполне возможно, что они с государем совершили непростительную ошибку, привезя царевича в разрушенную войной крепость, где хоронили солдат участвовавших в баталии, не глядя, какому монарху они служили.
– Если я буду царем, – молвил Алексей, – я ни за что не буду воевать!
– Даже если на тебя нападет враг? – уточнил Андрей, понимая, что у русского самодержца всегда враги найдутся.
Паренек вдруг посмотрел на Золотарева и заплакал. Он вдруг осознал, что в этом случае войны не избежать. Андрей поднялся с кресла и, подойдя к царевичу, прижал его к себе.
– Не плачь, – попросил он, – мужчина не должен плакать. – Добавил он, и тут вспомнил, откуда ему известно имя этой девушки.
– Сто двадцать пушек, тысяча сто семнадцать мушкетов, – докладывал Александр Данилович государю. – Таковы трофеи мин херц.
Петр сидевший все это время за столом, вдруг стал и подошел к окну. Вытащил, было трубку, хотел закурить, но передумал. Посмотрел на Никиту Зотова и произнес:
– Зело жесток сей орех был, однако, слава богу, счастливо разгрызен. Сколько мы людей на сей цитадели потеряли…
– Пятьсот русских солдат и офицеров, – попытался подсказать Меншиков, но Петр его между тем не услышал.
– Но фортификацию – продолжал он, – взяли и открыли проход в Балтийское море. Так и наречь ее нужно по-новому Шлиссельбург. Подобно как на немецком сие значит Ключ-город. По случаю сему повелеваю отлить в честь такой славной виктории специальную медаль. И награждать коими участников штурма
Меншиков при этих словах на секунду закрыл глаза, и представил, как она будет красоваться на его широкой груди. Петр словно заметил это и молвил:
– Комендантом города назначаю Меншикова Александра Даниловича. А ко всему прочему быть ему еще и губернатором Ингерманландии, Карелии и Лифляндии.
«Не жирно ли для него будет», – вдруг промелькнула в голове у Андрея крамольная мысль. Они с царевичем вот уже минут двадцать присутствовали на совещании государя. А тот словно сына и не замечал. Складывалось такое ощущение, что монарх просто погрузился с головой в празднование победы. А тут не праздновать надо, а как можно скорее восстанавливать разрушенные башни. Кто знает, а вдруг Карл XII решится отбить крепость.
Петр словно прочитал мысли Золотарева, вдруг взглянул на своего царевича и переменил решение:
– Для тебя Алексашка и губернаторства хватит. Вон Алешку комендантом назначу. Он хоть мал, но в дела государственные вникать должен. А помощником к нему Андрея Золотарева да генерала Квятковского.
Бывший до этого еще полковником Юрий Квятковский вдруг вздрогнул, посмотрел на царя, словно тот ошибся, но Петр поднял со стола лист, исписанный корявым почерком.
– Сей патент, – молвил он, – на генеральский чин твой. Протянул Квятковскому. Тот встал, принял бумагу из рук Петра и произнес:
– Служу отечеству! Петр заулыбался. Вновь взглянул на Золотарева с Алексеем.
– Завтра же переводите в крепость свой полк. – Затем, оглядев собравшихся в комнате, продолжил, – вскоре сюда прибыть соизволят двоюродный брат мой Кирилл Нарышкин. Именно он и займется ремонтом крепости. А теперь я ни кого не держу,
Все стали расходиться. Царевич Алексей вдруг вцепился в руку Андрея. Отчего тот наклонился, чтобы расслышать то, что хочет ему сказать мальчик.
– Дядя Андрей, – проговорил паренек, – а ведь вам нравится одна девушка.
Золотарев утвердительно кивнул, вспомнив, как до их похода сюда в коридоре он в присутствии царевича столкнулся с Мартой (вполне возможно будущей мачехой Алексея). Долго провожал ее томным взглядом, что, скорее всего не осталось, не замечено мальчишкой. Уже увидев ее второй раз, Андрей понял, что безумно в нее влюблен. И судя по всему – любовь с первого взгляда.
– Могу ли я тебе помочь? – поинтересовался царевич.
«Чем он может помочь, – подумал эстонец, – попытается свести нас, или выкупит ее у Шереметева?» Подумал и спросил:
– Помочь?
– Ну, да. Ведь она принадлежит какому-нибудь боярину, – продолжал Алексей, – чтобы ее у него забрать, нужны или деньги, или власть, что есть у, – мальчишка задумался, думая кого бы назвать, наконец, нашелся и молвил, – хотя бы у Меншикова. То, что Александр Данилович это сделает, Андрей был уверен.
– Так вот, – сказал Алексей, – у вас ни того, ни другого в больших количествах нет. Отца вы просить о помощи не захотите, – Андрей кивнул, – то-то. А бояре слушаются только царя или…
– Или кого? – поинтересовался Золотарев.
– Сына царя, – хихикнул царевич, – то есть меня.
Он улыбнулся. А ведь мальчишка прав, решил Андрей. Не смотря на свой возраст, не такой и глупый. С ним кашу всегда сварить можно. А что если действительно попросить о помощи. И Андрей попросил.
Когда-то интендант Лифляндского городка Мариенбург Эрнст Глюк, а по совместительству пастор лютеранской церкви, приехал в Дерпт навестить своего друга. При этом он посетил Рунгенский приход, где и встретил маленькую девочку по имени Марта. Так как она была благообразна видом, а дьяк дал понять Эрнсту, что при его плохих средствах и большом без того семействе, трудно воспитывать это «греховное порождение». Вот только суперинтендант, движимый состраданием все-таки взял маленькую девочку с собой в Мариенбург.
В восемнадцать лет она вдруг потеряла голову от любви к шведскому драгуну по имени Иоганн Крузе. Двадцати двух летний солдат частенько бывал в церкви, где проповедовал суперинтендант. Именно там он увидел ее, попросил одного родственника Глюка помочь ему добиться у покровителя благословения на брак с девушкой.
– Если молодой жених хорошего поведения и комендант разрешит ему жениться, то я не буду противиться браку, – ответил суперинтендант, своему родственнику, когда тот сказал, что некий драгун желает взять девушку в жены. – Но при условии, что Марта будет сама согласна.