– Все дрыхнут, вперёд, – он сделал два шага к лагерю. На интуиции не уловив за собой шагов фрэнда – обернулся. Недоуменно вскинул брови. – Георгий?
– Ты где?..
Не одному тебе внезапно исчезать, ботаник! А тишина нам не отвечает, как известно. Очкарик поспешно шагнул назад, тиская пакет с золотыми опилками и ножовку.
– Ау, Георгий!
Из-за ближайшего куста раздалось пуканье и голос Джорджа:
– Ну, чего орёшь? Погоди минутку.
Светоч чуть прогнулся в сторону, увидел голову присевшего Гейзера:
– Посмотри лопушок, я поблизости все вырвал, – попросил лучший фрэнд.
– В таких делах я не помощник, – отказался очкарик. – Увидимся, – он повернулся и отошел к лагерю.
– Эй! А если я больной попрошу стакан воды? Тоже не подашь! – возмутился Джордж.
– Сравнил, – донеслось с тропки. – Воду для болящего и анус засранца.
– Заметь, богатого засранца, – проворчал Гейзер. И поднялся, осматриваясь в поисках лопушка.
Палатка профессора была такой высокой, что позволяла стоять человеку в полный рост! Если гость желал постоять или не смел сесть. Сам хозяин палатки обычно сидел, поджав по-турецки ноги. Этим утром тоже. Шер приземлил заднее место на подушечку-думку и вносил записи в «Полевой журнал». Тетрадь покоилась на планшете, а планшет на скрещенных коленях ученого. Снаружи послышался ищущий голос:
– Виталий Степаныч, вы дома?
– Заходи, Михаил.
В палатке появился Светоч. Не сел, а с порога подал ножовку:
– Возвращаю.
Профессор взял инструмент и положил его рядом с собой.
– Виталий Степаныч… – начал, помявшись, Светоч. – Студенты… они хотят домой… Ну, измотали полевые условия! Это я с вами не первый год, а ребята… с непривычки.
Взрослый ботаник молча смотрел на юного ботаника.
– В общем, ребята готовы ударно поработать сегодня, во имя Науки. Сделав тройную норму. Чтобы с чистой совестью укатить домой не позднее, чем послезавтра. Вот как-то так…
Повисла тягостная пауза.
Профессор, не мигая, смотрел на студента. В глазах плавала легкая досада. Дурацкий человеческий фактор, зачастую, увлекшись любимым делом, мы забываем, что люди имеют обыкновение уставать. Подростки не люди, они хуже.
Студент, помаргивая, смотрел на профессора. На губах повисла невинная улыбка гонца, передающего коллективную просьбу.
– Михаил, назначаю тебя старшим на сегодняшний день, – наконец, вымолвил Шер. – Последний день экспедиции. Сейчас я задержусь, что делать на раскопе – ты знаешь.
– Ура! – воскликнул Светоч. – То есть… я всё понял, – очкарик поспешно вышел вон из палатки-шатра.
Шер немного удивленно посмотрел ему в спину и вновь склонился над записями.
А Светоч направился к костровищу, мимо ряда студенческих палаток.
– Стой! – из своей палатки вылез Джордж. Дальше двинулись вместе.
– Отдал?
– Да.
– А он?
– Взял.
Костровище включало в себя собственно костер, посуду и длинный обеденный стол, врытый в землю! Поварихой сегодня была Настя Тихонова, а помогал ей длинный Вася с рыбьим взором. Возле костра стояла общественная посуда с завтраком (казан с кашей и ведро с чаем). Личная посуда: чашки-ложки-кружки, лежала чуть в сторонке, под куском брезента. На деревянной чурке присела, позёвывая, повариха. Её помощник бухнул рядом с костром охапку дров, взял чашку каши и отошел к обеденному столу. Подошли лучшие друзья, тоже стали брать завтрак.
За обеденным столом сидели археологи, ковыряя кашку и попивая ароматный чаек. Томочка Любимая с превосходством рассказывала:
– Ночью я проснулась, хотела вылезти «попудрить носик». Гляжу, стоит Шер и делает пи-пи. Потом… профессор двинул к лесу. Я следом, страшно, конечно, но… интересно куда по ночам ходит Шер!
Томочка нарочито сдавленно прыснула, нарываясь на вопрос, и замолчала.
– И куда же ходит Шер по ночам? – длинный Вася озвучил любопытство всех. Археологи благодарно на него взглянули.
– Наш уважаемый и учёный профессор сегодня ночью ходил… на секс с деревенской дефкой! – Томочка ехидно рассмеялась. – Лично видела, как профессор повалил Дашу на траву и отлюбил!
Незамедлительно последовала реакция на данные слова. Слова – это вообще такая материя, которая часто вызывает реакции…
– Профессор тоже имеет право, – размыслила Люся.
– А может, у них любовь, – предположила Лада.
– Да ладно! – подмигнула Томочка. – Лесбиянки, канешн, глубоко лиричные дефки! – она подмигнула.