Жрец негромко закряхтел, присаживаясь на одну из дубовых колод за очагом.
— Представь себе небольшой родник, тихо журчащий из-под древесного корня. Он сбегает в ложбину, наполняя ее водой, и в этом озере заводится рыба. По берегам, напитанным влагой, вырастает трава, поднимаются деревья, в ветвях их гнездятся птицы, среди корней бродят звери. Мир полон жизни, и мало кто сознает, что он всем обязан этому малому роднику. Что случится, если родник вдруг пересохнет?
— Не будет воды, — отвечал Энунд удивленно.
— Да. Засохнет трава, поникнут деревья. Умрет рыба, разлетятся птицы, разбегутся звери. Пройдет немного лет — и на месте зеленого леса начнет перекатывать свои пески пустыня. Так же и народ. Питаясь от незаметного родника связи с богами, с Высшим Миром, он растет и плодится. Князья его вершат суд и водят дружины в походы, селяне сеют и кормят семьи, воители защищают их от лихих людей, жрецы хранят источник в чистоте, блюдя обычаи и обряды. Но стоит иссякнуть этому источнику — и народ захиревает. Одни разбегаются по другим родам, становясь приживальщиками и рабами у соседей. Другие собирают ватагу отчаянных удальцов и идут грабить. Кто-то умрет, охраняя могилы предков, кто-то выживет в чужих краях, однако сам народ, питавший свое естество из источника жизни — погибнет, утратив живительную связь времен.
Турила замолчал, глядя в огонь. Энунд не сразу осмелился потревожить его молчание.
— Но причем тут золотая ладья?
— Иногда оказывается, — продолжил жрец, — что родник просто завалило камнем или подземным обвалом. И достаточно расчистить его, чтобы вернулась былая жизнь. Зная о подобном, жрецы далеких времен создали зримое воплощение источника жизни своего народа. Они придали ему облик золотой ладьи.
Помешав угли концом посоха, Турила продолжил рассказ.
— Ее отлили много сотен поколений назад по наказу великого вождя. Он правил могучим народом далеко на юге и создал страну, простиравшуюся от Меотийского Озера до реки Славутич[41] и до Белой Воды или реки Бож[42]. Ныне эта земля не знает покоя, разделенная меж хазарами, волгарами[43] и аварами. Но тогда, в стародавнюю пору там владычествовало совсем другое племя — грозное и неустрашимое. Оно звалось сколотами.
— Никогда не слышал о нем, — признался Энунд.
— А между тем, именно из этого степного края происходят предки словенских родов и твоих единокровников.
— Ты говоришь про Великую Свитьод, родину Одина у Танаквисля[44]? — внезапно осенило Энунда. — Там некогда была Страна Асов, где Всеотец жил со своими братьями Вили и Ве, а к западу от нее — Страна Ванов, с которыми они вели войну.
— Так и было, — подтвердил Турила. — После того, как боги покинули эту землю, на ней поселились их потомки — сколоты и ясы. После многих лет разделения могучий вождь сколотов объединил разные племена. Его звали Скилур[45], что значит Победоносный. Он построил Новый Город Сколотов, сделав его сердцем своей страны. На языке гречинов — Неаполь Скифский. Скилур вел успешные войны, народ его процветал. Но вот однажды он созвал лучших жрецов и пожелал узнать будущее своей страны. Все они с прискорбием поведали ему, что в правление его сына земля сколотов будет повергнута врагами, а Новый Город падет.
Энунд не прерывал Турилу, с напряженным вниманием следя за каждым его словом.
— Однако вождь был мудр, — продолжал свой рассказ жрец. — Узнав о предначертании богов, он решил самолично предстать пред их очами, дабы изменить уготованную его народу судьбу. С этой целью собрал со всей страны в Новый Город все золото, оставшееся от отцов и добытое в сражениях, пригласил искусных умельцев и повелел им отлить из него струг.
— Но для чего же нужен золотой корабль? — не понимал Энунд.
Турила ответил хирдманну снисходительным взглядом.
— У самых разных племен, — пояснил он, — сохранилось знание об особом магическом путешествии через кромки реальности. Золото — металл богов. Правильно изготовленный из него струг, заговоренный жреческими чарами, может служить проводником между низшим и высшим мирами. Наши пращуры ведали, что на подобном судне можно перенестись в Страну Богов. Потому корабль этот должен был стать тем зримым воплощением источника силы народа, тем чудотворным образом, что связал бы людей с богами.
Изумление Энунда все возрастало.
— Стало быть, взойдя на такую ладью, можно прямиком оказаться в Асгарде?
— Да. Для этого потребны лишь некоторые знания и умения.
— Что же было с тем конунгом? Попал он в Страну Богов?
— Увы, Скилур умер до того, как была закончена работа. Умельцы отлили струг, жрецы наложили на него силу священного заговора, но в стране сколотов уже правил молодой вождь Палак, что значит Длинноногий. Ему не было дела до встреч с богами. С первых дней прихода к власти он развязал войну с гречинами, которая стала для него роковой. Палак был разбит и пал в битве, оправдав предначертание судьбы. Страна его оказалась завоевана, а следы чудесной ладьи затерялись.
— Не мог же большой золотой корабль раствориться в воздухе! — возразил Энунд.
— Некоторые полагают, что Палак хотел расчленить струг, дабы присвоить золото, но сколотские жрецы схоронили его в тайном урочище. Другие — что он попал в руки алчных митридов, утвердившихся над степным краем.
— И что же? — хирдманна поразила неожиданная мысль. — Чудотворная сила золотой ладьи действует по сей день?
— Именно так. Многие вожди и правители искали ее. Толкуют, что вождь, ее заполучивший, сделает свой народ самым могущественным. Переместившись в высший мир и заручившись помощью Творцов, он будет властен изменить само течение времени, создать новую вязь событий и преобразить лик грядущего. Хотя я считаю, что лишь тот, кто будет стремиться к возрождению духа своего народа, а не к власти и могуществу, способен отыскать ладью и пробудить ее силу…
Энунд размышлял.
— Выходит, — осторожно предположил он, — совсем скоро золотая ладья конунга из Великой Свитьод вновь явит себя миру?
— Да. После многих лет небытия. И она окажется на твоем пути. О большем меня не спрашивай.
— Но для чего ты поведал мне столь важную тайну? — хирдманн уже сообразил, что у мерянского жреца есть какие-то веские причины вести с ним этот разговор. — Чего ты от меня хочешь?
— Чтобы ты взял с собой человека из нашего починка. Это Рогдай — птицелов.
Энунд захлопал глазами.
— Этот парень спас мне жизнь, — мягко заговорил он, — но я никак не могу взять его в нашу дружину без согласия нашего ярла. Ваш охотник не воин и он чужой для нашего Братства.
— Значит, тебе придется убедить твоего вождя. Я хочу, чтобы Рогдай стал очевидцем всего, что произойдет в вашем нелегком походе, который начнется уже через несколько дней. Если, конечно, боги сохранят его на тропах войн и раздоров. Он и правда не воин, однако найдет себя в вашем отряде. Лучшего следопыта в лесах вам не сыскать. К тому же он изрядно стреляет из лука и в обиду себя не даст.
Энунд кусал губы.
— Что ж, — ответил он после долгой паузы. — Я постараюсь уговорить Олава Медвежью Лапу. В последнем набеге на бьярмов мы потеряли Адильса Всадника Волн. В хирде свободно одно место. Только вашему парню придется научиться таскать суда на своем горбу, грести до изнеможения и рубиться топором в ближнем бою.
— Об этом не беспокойся, — махнул рукой Турила. — Рогдай способный малый. Я знал его отца. Он со всем справиться.
— Пусть будет по-твоему, жрец, — Энунд поднялся с чурбана. — Я в долгу перед вашим родом, а свои долги Волки Одина привыкли отдавать.
Турила удовлетворенно улыбнулся.
Глава 4. Сбыслав, князь кривичей
Потомкам князя Кривы, когда-то пришедшим со стороны Сарматских Гор, очень приглянулись плодородные земли в верховьях Дины[46] и Славутича. После каменистых долин, изрезанных бесчисленными ручьями и озерами, они нашли здесь настоящее раздолье нетронутых полей, лесов и приречных равнин, удобных и для пахоты, и для охоты, и для выпаса скота. Быстро поглотив местные племена и роды, кривичи создали свой племенной союз, который с годами набрал немалую силу. И если на юге и юго-востоке преградой его продвижению встали владения могучих дреговичей и вятичей, потеснить которых детям Кривы было пока не по плечу, то на северо-востоке они настойчиво отбирали земли у лесных общин веси.
45
Скилур — скифский царь 2 в. до н. э. При нем Скифское Царство простиралось по всей территории Тавриды от Днепра до Южного Буга.