Наутро мы выехали в лагерь. Хотя «наутро» — это сильно сказано, потому что проснулись мы с Аней аж в десять, что для меня, привыкшей к дисциплине, достаточно поздно. Впрочем, мы осознали, насколько рано поднялись, только после того, как приехали в лагерь. Здесь все еще дрыхли. Только один-единственный человек бодрствовал. Это был длинный, с унылым лошадиным лицом тип, который прохаживался вдоль палаток и время от времени оглашал окрестности сиплым криком:
— Встава-а-ай! Па-а-адъем! Кто — подъем, тому нальем!!
Сам гражданин, по всей видимости, пробудился рано, потому как пьян был до последней возможности.
— Штык, — сказала Аня, — нашелся.
Это и был пресловутый Штык, о котором я так много слышала, но видела впервые. Впрочем, знакомство с упомянутой персоной не доставило мне много удовольствия. Верно, наличие его в лагере особо не радовало никого, потому что Штыка старательно игнорировали, несмотря на его вопли, услышать которые было невозможно; зато наш негромкий диалог был услышан мгновенно. Из палатки, потянувшись, вылезли сначала Инвер, потом из другой — повариха Наташа Касторова и писатель Стравинский. Последний имел заспанный вид, а Касторова — недовольный.
— Давно уже завтрак приготовила, а вы дрыхнете, — сказала она. — Вот не поверишь, Анька, сколько я вас будила, — проговорила она, обращаясь к Кудрявцевой, — так чтоб хоть кто-нибудь поднялся! Нет, я понимаю, сегодня воскресенье, можно подрыхнуть подольше, но чтобы до такой степени!..
— Мы не в лагере ночевали, — хмуро ответила Аня.
— Да? А где? По методу этого олуха, — она ткнула пальцем в покачивающегося Штыка, — на природе, что ли? Так ведь это чревато. Застудитесь. Штыку все по барабану, он принял на грудь и хоть на дне океана спать может, в водорослях. Он-то не застудится. Да и что ему застуживать-то. Почки отвалились, печень ни к черту, легкие прокурены. Одна задница, да и та тощая, как у старого верблюда.
— М-м-м, — беззлобно промычал Штык, щурясь на повариху, — зато у тебя, Наташка, задница, как корма у теплохода. «Титаник» ты н-наш!
Нельзя сказать, чтобы завтрак мне не понравился. Напротив, стряпня была просто великолепная, недаром Наташа Касторова славилась своими кулинарными талантами. Однако же кусок не особо лез в горло, а вот в голову, напротив, лезли разные мысли. Так, мне все же не удалось установить человека, которому принадлежал телефон — тот телефон, по которому звонили в роковую ночь Коле Кудрявцеву. Мне попросту сказали в филиале сотовой компании, что такого номера не существует, а когда я обратилась еще и в милицию, прикрываясь своими прокурорскими «корочками», то получила примерно такой же ответ, да еще с подробными указаниями, куда мне следует идти.
Россиян на Украине не больно-то жаловали, это я себе уяснила твердо.
Кроме того, сегодня утром я связалась с капитаном Савичевым и попыталась навести справки о судьбе Кири, которого я ловко задержала возле офиса «Суффикса». Ответ был более чем невразумительным, а потом оказалось, что Кирю собираются выпускать под подписку о невыезде. Это человека-то, участвовавшего в налете с двойным убийством!!! Нет, у нас в России законы тоже на манер дышла, по известной поговорке, но что творится у этих хохлов, да еще в малых городах, где непонятно кто распоряжается!
Словом, подумать было о чем. К тому же упорно не отпускало ощущение того, что ночью кто-то пытался проникнуть в квартиру, где мы с Аней ночевали. Или показалось?.. Да нет, вряд ли. С моим-то опытом работы…
…Опыт работы, опыт работы. Иногда мне кажется — впрочем, что иногда, не иногда, а довольно часто мне так кажется! — что я только маленькая девочка, застывшая в изумлении перед огромным, грязным, перепачканным в чем-то алом и кого-то придавившим, но все равно величественным утесом жизни. Помимо этого предательского ощущения, возникают периоды неуверенности в себе, и, когда я думаю: все, что бы ты ни сделала, все равно будет неверно. И истолковано против тебя. Непременно приведет к гибельной ситуации, а то и к гибели. Впрочем, бывало и наоборот: логика подсказывала мне единственно верное решение.
Пример? Пожалуйста!
Вот свежий случай, вырванный буквально с мясом из происшествий сегодняшней ночи. Аня попросила меня вести свое собственное частное расследование. Я не могла не принять ее предложения, особенно если учесть, что примерно того же желал и Родион Потапович, мой неизвестно куда закатившийся босс. Конечно, я приняла ее предложение. А в каждом расследовании должен быть сделан первый шаг. Сделала ли его я? Куда я денусь! Конечно, сделала. Только с точки зрения логики шаг этот был опрометчив и даже казался беспечным и наивным, как черепахи юной взгляд — это, если кто не помнит, из песенки Тортилы.