— Менты не сегодня, так завтра возьмутся за завод, — уверенно заявил Нога, — помяни мое слово, Босс. Рязанский детектив за этим приехал. Пока, слава богу, один, но подмогу вызвать недолго. Единственный звонок в Рязань, и через три часа Касимов будет стоять на ушах. Не надо доводить дело до этого звонка, Босс. Если детектив с Лешим что-нибудь раскопают, то нам крышка. А копать они начнут с самого начала, с нуля, и первый, кого возьмут за яйца, будет «химик». Вот увидишь. А он знает всю цепочку, от цеха и до проходной. Он знает имена, Босс. И тебя тоже.
Последние слова прозвучали убедительно и весомо. Нога прав в своем невеселом раскладе. И насчет предполагаемых действий ментов, и насчет осведомленности «химика». Если менты возьмутся за завод всерьез, то «химик» обязательно попадет к ним в лапы, пусть и не в числе первых. Да и какая, собственно говоря, разница, каким по счету «химик» окажется в камере. Вся беда в его осведомленности, а молчать он не станет. Менты не дадут молчать, у них есть костоправы, хорошо знающие приемы неотложной помощи при потере разговорчивости. На этот счет менты мастаки, при надобности немого заставят говорить.
— Но у ментовки ничего нет по «Цветмету», — возразил Босс, не желая соглашаться с тяжелым предложением, — ни заявлений администрации завода о кражах золота, ни улик, ни свидетельств. Это я точно знаю. Одни предположения, голые догадки. Вокруг «Цветмета» вообще полная тишина. Может, тревога ложная, зря мы всполошились? Может, подождем? А «химика» на пару недель отправим в отпуск, куда-нибудь подальше. Человечка к нему приставим — на всякий непредвиденный случай.
Свои соображения Босс высказывал тоже с достаточной твердостью, но все его возражения диктовались желанием окончательно убедиться в правоте соратника, а не в собственной правоте. Да, у ментов пока нет ни одной зацепки по заводу, да, администрация завода действительно не обращалась в ментовку, и обратиться не могла, потому что на «Цветмете» не было зафиксировано ни одного случая кражи продукции. Это категорически исключалось, это даже нигде не обсуждалось. Сама технология производства золота исключала возможность кражи, а технология на «Цветмете» соблюдалась как закон. Если не хлеще. А про службу охраны и говорить нечего, специальная воинская часть занимается этим делом. Батальон внутренних войск. Короче, у ментов нет ни одного повода для появления на заводе, иначе они давно перевернули бы его вверх ногами. У них, правда, есть старик Друмов и гребаный сутенер Ломоть. Тоже отморозок, блин. Вот кому не помешали бы таблетки от жадности, забыл, придурок, что за чужим погонишься, свое потеряешь. Сутенерских денег мало стало, к золоту потянулся. К чужому, притом. Сидел бы и дальше в своем борделе, как волк в овчарне, и никуда не рыпался. Нет, взяли завидки на друмовские пожитки. А в результате? Казенный дом и небо в решетку. Хорошо, что не при делах и знает немного. В этом отношении Друмов намного опасней, старик хотя и не слышал конкретных имен, но прикасался к золоту. Про тайники сказать может, вот что плохо. Больших улик ментам это не даст, но подтвердит факты кражи. Вот тогда у следаков появится тот самый недостающий повод взять завод в разработку. Завод «Цветмет», их кормушку. Хорошую кормушку, сытную. И не только их. Завод кормит многих людей, и сам Босс до сих пор не знает, чей тайник на прошлой неделе опустошил Друмов и кто отправил старика в реанимацию. Выживет ли? Лучше бы, конечно, отдал концы, так спокойней. М-да, блин, гнилая ситуация. Похоже, Нога прав насчет «химика». Подумав про соратника, Босс припомнил еще одну мудрую поговорку: за малым погонишься, все потеряешь. Ни убавить, как говорится, ни прибавить.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Босс, и глубокий вздох, вырвавшийся из его груди, подтверждал, насколько непросто далось согласие, — не хотелось бы рубить сук под собой, а придется.
И многозначительно посмотрел на крепыша. Тот вздернул белесыми бровями и кивнул. Все ясно, отныне судьба «химика» на ближайшее будущее переходила в его руки. Другими словами, дни «химика» сочтены. Может, даже не дни, а часы. Пожил, и хватит.
Босс снова потянулся за бутылкой. Тяжелые слова нужно было как-то скрасить. Пока, правда, не слова, а всего лишь намек. Слова прозвучат позже, после стопки и бутерброда. Так легче.