— Но позвольте, это какая-то мистификация! Я зашел по вашему вызову, Дина, чтобы идти с вами в кафэ «Брюссель» обедать.
— Ничего не понимаю, милый Виктор! Или вы грезили наяву, или…
— Кто-то нас дурачит! досказал Рейнталь.
— Расскажите, Виктор, как это было. В этом надо разобраться!
— Около трех часов, когда я просматривал за письменным столом свои бумаги…
— Какие это бумаги? Вы никогда их мне не показывали.
— И не покажу. Эти бумаги, — результат моих работ, источник моего, а в скором будущем нашего общего с вами существования.
— Но мне-то вы могли бы доверить вашу тайну…
— Никому в мире!.. Простите Дина!
— Я хожу около вас вслепую, не зная, кто же вы, наконец! Это тяжело, Виктор!
— Верю и вижу, дорогая… Потерпите еще немного… Скоро мои дела завершатся заключительным аккордом и я освобожусь от всяких тайн и обязательств.
— Итак, около трех часов, — вздохнув, напомнила Дина.
— Затрещал телефон. Женский голос, мало похожий на ваш, грубый и сиплый, заговорил со мною. Я усомнился, вы ли это. В ответ выслушал легкую нотацию, с оттенком ревности. Изменение голоса обяс-нялось простудой. Вслушиваясь, я уловил как бы вашу интонацию и успокоился. В результате говорившая со мною вашим именем просила зайти к вам, чтобы вместе отправиться обедать в «Брюссель».
— Все это странно, Виктор… И я нахожу связь этого телефонного разговора с некоторыми явлениями последних дней.
— Именно?
— За нами следят.
Рейнталь вздрогнул и насторожился.
— Из чего заключаете вы это, Дина?
— Я часто встречаю одного господина около моего дома и у конторы. Наконец, третьего дня, этот господин был с другим подозрительным субъектом и дамой в кафэ. Они сидели невдалеке от нас, присматриваясь и прислушиваясь. Помните, я еще обратила на них ваше внимание?
— Да, да…
— Когда мы уезжали, они последовали за нами в автомобиле.
— Так, так… И только затор экипажей и авто на площади цирка, где мы раньше успели проскочить, задержал их и они отстали.
— Виктор! Я чувствую… с вами говорила по телефону эта дама… Боже, вас хотели выманить из дома!.. Ваша тайна…
Рейнталь не слушая далее, вихрем вылетел от Дины. Его мысли, нервы, мускулы сжались в один молниеносный зигзаг, стремившийся через все преграды туда, домой… Скорей!.. скорей!!
Первым его движением, когда он вбежал в свою квартиру, не заметив, что над замком входной двери кто-то поработал, было броситься к креслу. Отшвырнув его в сторону, Рейнталь пошатнулся и, почти задыхаясь, медленно осел на пол… Шкатулка была на месте. Он улыбнулся, потом встал, отирая пот с лица и принялся хохотать как безумный. Успокоясь, пересчитал документы и привел в порядок кресло. Только теперь он обратил внимание на следы чьего-то посещения. Вскрыты ящики письменного стола и все хранилища — картонки, сундуки, корзины перерыты. Гравюры на стенах, несколько книг в ночном шкафике перевернуты. Все, куда можно спрятать документы, осмотрено. Неприкосновенным осталось одно кресло, так удачно послужившее ширмой драгоценной шкатулке.
На этот раз Рейнталь оказался неуязвимым. Но было ясно, что это только начало охоты за его тайной. Последует ряд новых покушений и против них необходимо принимать меры.
5
Наступила вторая ночь приключений Путина. Дня он не видел. Круглые сутки в его темнице горело электричество. Кормили отлично. Пленившие его джентельмены сами приносили утренний кофе, завтрак, обед. Стараясь скрасить часы его заключения, притащили книги, карты для пасьянса, предложили даже граммофон и гитару, если он играет. Создавалось впечатление, что Путина собираются выдержать здесь немалый срок.
Ужин принесли с двумя приборами. С джентельменами вошла их сотрудница, дама, бывшая с ними в тот знаменательный вечерь в кафэ «Брюссель».
— Надеюсь, господин Путин, вы не откажете мне в удовольствии немножко за вами поухаживать, как подобает гостеприимной хозяйке? — кокетливо произнесла она сипловатым голосом.
— Мадам, я польщен и обласкан! — иронически ответил Путин.
— Мы оставляем вас в приятном tete a tete, — сказал старший.
— Запирать на ключ с дамой не принято в порядочном обществе. Но предваряем вас, — всякая попытка к бегству будет пресечена в корне: в соседней комнате мы во всеоружии.
— Совершенно излишняя предосторожность, господа! Бежать в сторону наибольшего сопротивления, просто глупо. Присутствие же очаровательной дамы исключает всякую мысль о желании с моей стороны лишиться ее общества! — галантно парировал Путин.