Вслед за хозяйкой Рита последовала по замысловатой тротуарной плитке нежно-розового цвета. Во дворе был довольно большой плодоносящий сад и множество цветов. Но самое невероятное впечатление на Риту произвели крупные фигурки ярко раскрашенных гномиков. Фигурки с добрыми лицами были расставлены в ухоженном дворе, как будто беспорядочно, но если присмотреться, становилось ясно, что каждому сказочному персонажу дизайнер подобрал именно ему свойственное место.
«Надо взять на заметку», – подумала Рита, представив, как в ее собственном будущем дворике будут выглядывать из-за цветочных кустов мордашки любимых сказочных персонажей.
Софья Сигизмундовна открыла массивную дверь, и глазам девушки во всем великолепии предстал просторный холл. Мебели в нем было немного, но она выглядела прекрасно. Рите даже боязно было присаживаться в предложенное кожаное кресло бледно-розового цвета.
Вежливая хозяйка отправилась на кухню готовить кофе, а Рита с восторгом разглядывала шикарное жилище. Дорого обставленный холл своими мягкими теплыми тонами и уютом располагал к приятному времяпрепровождению.
Через несколько минут Софья Сигизмундовна вкатила в холл небольшой стеклянный столик, уставленный угощениями. Рита взяла чашечку с ароматным кофе и положила на столик свой мобильный телефон.
– Если вы не против, я запишу наш разговор на свой телефон, – сказала она.
– Как вам будет угодно, – ответила Фаерман.
– Я понимаю, какое это для вас горе, вы ведь были очень близки с Дмитрием Игоревичем, – пролепетала Рита.
В глазах Софьи Сигизмундовны мелькнул страх, но она быстро взяла себя в руки и вопросительно уставилась на Риту.
– Ведь вы были его правой рукой и все ответственные решения принимали вместе, – продолжала Рита.
На лице Фаерман появилась неестественная улыбка. Она достала из пачки дамскую сигарету, с жадностью затянулась и запоздало поинтересовалась:
– Вы не против?
– Ни в коем случае, я, с вашего позволения, тоже, – ответила мнимая журналистка и закурила.
Обе женщины, искусно маскируя свои чувства, сильно нервничали.
Разговор явно не клеился, но отступать Рита не собиралась.
– Софья Сигизмундовна, я располагаю сведениями, которые получила от следователя, поэтому заранее прошу прощения, если мои заявления вас обидят или как-то заденут честь покойного Дмитрия Игоревича. Хотя вы, наверное, и сами знаете, что Кутепова убили в квартире его любовницы.
Произнося эту фразу, Рита внимательно следила за реакцией собеседницы. Она надеялась, что Фаерман точно знает имя пассии своего начальника, как знает и то, что убили его вовсе не в квартире любовницы, и на то, что Софья Сигизмундовна опровергнет ее заявление.
– Не думаю, что в этом вопросе я вам могу помочь, – осторожно начала Фаерман. – Если у него имелась, как вы выразились, пассия, то я этого не знала. Понимаете, Дмитрий, хм, хм, Дмитрий Игоревич всегда был примерным семьянином, к тому же он очень занятой человек. Работа, семья, семья, работа и так до бесконечности.
Рита, не ожидавшая от Софьи Сигизмундовны такой преданности покойному боссу, удивленно приподняла брови.
– Вы не можете отрицать того, что в последнее время у Кутепова появилась таинственная любовница! – дерзко заявила она. – Сейчас только об этом и говорят, у вас на работе об этом знают все, включая охрану, а вы хотите сказать, что не были в курсе?!
– Вижу, вы хорошо информированы, – задумчиво произнесла Фаерман. – Значит, хотите начистоту?
Она пристально смотрела на камин, в котором весело потрескивал огонь, несмотря на то что была довольно теплая сухая погода.
– Да, – бодро ответила Рита, – начистоту!
Фаерман встала с кресла и, не произнеся ни слова, тихо вышла из комнаты.
Рита удивленно смотрела вслед странной женщине, сама бы она никогда не позволила себе молча оставить гостью. Однако хозяйка шикарного особняка быстро вернулась с бутылкой коньяка и двумя маленькими хрустальными рюмочками.
– Может, по рюмочке, чтобы разрядить обстановку? – сказала она так, словно была знакома с Ритой целую вечность. И добавила: – Я, конечно, понимаю, что вы на работе.
– Вот именно, на работе, – рассеянно проговорила Рита, которая сейчас действительно не отказалась бы «разрядить обстановку» стопочкой.
– Давайте просто забудем об условностях, поймите, мне нелегко обо всем говорить, тем более вспоминать Дмитрия в прошедшем времени.
Софья Сигизмундовна разлила благословенный напиток по рюмкам и, протянув Рите, залпом, не чокаясь, выпила свою. Поняв, что двадцать граммов хорошего коньяка не лишат способности четко излагать мысли и здраво рассуждать, Рита одним махом опрокинула крохотную рюмашку и подцепила ломтик лимона.
– Мы с Дмитрием действительно были очень близки, – без предисловий начала Фаерман. – Много лет были настоящими друзьями, прямо как три мушкетера, – горько улыбнулась Софья Сигизмундовна.
Готовясь внимательно слушать, Рита навострила было ушки, но вдруг неожиданно хлопнула ладошкой по стеклянному столику на колесах.
– Как?
– Что «как»? – вздрогнула Фаерман.
– Почему, как три мушкетера, если вас было двое?
– Ах, вы об этом! – на выдохе произнесла хозяйка. – Нас действительно было трое, – Дмитрий, я и наш лучший друг Кирилл Беляев. И поверьте, наша дружба завязалась не на банковских банкнотах. Мы познакомились, когда были студентами политехнического института, учились в одной группе на экономическом факультете. Теперь мне кажется, что те студенческие годы были самыми счастливыми в нашей жизни. Конечно, у каждого из нас в кармане была блоха на аркане, но это ведь не главное. В то время у нас были другие жизненные принципы. Мы могли прийти друг другу на помощь в любое время дня и ночи, не ожидая ничего взамен. Отдать другу последнюю трешку, самому оставшись на бобах, для нас было делом обычным. Мы выручали друг друга даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях, но наряду со студенческими тяготами были и студенческие радости. Сами были студенткой, тоже наверняка есть что вспомнить.
– Что есть, то есть, – с улыбкой ответила Рита, вспомнив свою самую бесшабашную группу в институте.
С их группой «Б» случались всякие истории. Любимым занятием было уйти с лекции на пять минут раньше, нагрянуть в столовую и слопать обед, который накрыли для другой группы, а потом и свой. Сколько раз повара клялись пускать в столовую их группу в последнюю очередь, но не пожалеть вечно голодных студентов не могли.
– Саранча! – ворчали они.
Сбежав в кино, девчонки били себя в грудь, доказывая преподавателям, что принимали участие в субботнике, не стесняясь того, что об этом мероприятии в институте никто понятия не имел. Отправившись всей группой на открытие какого-то кафе, твердили потом в один голос в деканате, что заболел преподаватель и по этой причине группы не было в институте. Преподавателя же предупредили заблаговременно, что назначен медосмотр.
А однажды сорвали праздничный концерт. Несколько девушек, среди которых была и Рита, очень красивых, но совершенно не способных к пению и вообще лишенных музыкального слуха, попросили стать в первых рядах хора, но не петь, а только открывать рот. Исполнялся гимн института. Невесть почему, избранницы вдруг воспылали патриотическим чувством к своей альма-матер и заголосили вовсю. Конечно, праздник был испорчен. История эта жила долго и со временем обрастала все более комичными подробностями.
Пару раз подруги якобы случайно запирали самых вредных преподавателей в кабинетах, а о пропаже журналов и зачеток и говорить нечего. История о том, как эта чумовая группа ездила во время каникул в колхоз, попала даже в студенческую газету.
А сколько казусов было вне стен родного учреждения!
– После окончания института, – продолжала между тем хозяйка, – мы разбрелись по разным местам службы, но продолжали дружить, хотя часто общаться времени не хватало. Со временем каждый обзавелся собственным делом. Начиналось все с малого. Ни связей, ни особых денег у нас не было.