Всю длинную ночь Менгуза не переставала бороться с ненавистным «врагом». Ущемленный палец одеревенел и потерял чувствительность. Тогда Менгуза отгрызла его и поспешила скрыться в своем гнезде.
Обойдя путик, Усов решил проверить ловушку. Еще издали он увидел, что капкан утащен. Обрадованный охотник зашагал по следу Менгузы в надежде догнать и убить ее. Каково же было его огорчение, когда, спустившись по косогору, он нашел капкан с зажатым в нем пальцем куницы. Вернувшись к косулям, охотник снова приготовил хороший сюрприз для ночного вора, но Менгуза, как будто догадавшись об этом, больше не появлялась.
Больная лапа мешала ей предпринимать далекие походы, и она время от времени обходила путики и «собирала» дань с охотника. Немало съела харза даровых колонков. Выведенный из терпения Усов решил во что бы то ни стало выследить и убить проклятую куницу. Он знал, что если харзу и удастся выследить, то она не полезет на дерево, а попытается уйти по земле. Загнать же ее на дерево сможет только собака. Пришлось идти в деревню за лайкой. Теперь на охоту Усов ходил с Бельчиком, ведя его сзади на поводке. Не каждая собака умеет ходить по лесу на поводке. Но Бельчик был хорошо воспитанным зверовым псом.
Как-то, осматривая утром свои ловушки, Усов заметил наконец мелькавшую в чаще Менгузу. Быстро отвязав Бельчика с привязи, он показал ему направление и приказал взять зверя. Догнав куницу, Бельчик с ходу попытался схватить ее за длинный хвост, но промахнулся. А Менгуза тем временем заскочила на высокий кедр и затаилась в густой кроне. Подозвав к кедру охотника громким лаем, Бельчик начал крутиться вокруг дерева, задирая вверх морду и нетерпеливо поскуливая. Обойдя кедр и тщательно осмотрев каждую его ветвь, Усов так и не обнаружил спрятавшуюся там харзу. «Ничего, теперь ты от меня никуда не уйдешь», — проговорил охотник, обращаясь к невидимой Менгузе. Отойдя в сторону, он решил выстрелить в верхнюю часть дерева наугад. После выстрела что-то там слегка шевельнулось, и в темном переплетении сучьев показался силуэт сидящей куницы. «Так вот ты где спряталась! Сейчас я тебя угощу!» — и с этими словами охотник снова выстрелил. Но пуля, попав в мерзлый сук, прошла рикошетом.
Испуганная Менгуза быстро поднялась на самую вершину сорокаметрового кедра и без колебаний, широко распластав лапы и распустив длинный хвост, прыгнула вниз. Даже бывалый Усов не ожидал от нее такой прыти. Увидев летящую к земле харзу, Бельчик замер, задрав кверху морду и предвкушая момент, когда его зубы вопьются в шею зверя. Ловко планируя, куница отлетела от дерева на добрых два десятка метров и, мягко шлепнувшись в рыхлый снег, метнулась в бурелом. Опрометью бросился Бельчик к месту падения куницы, но ее и след простыл. Возвратясь к охотнику с вывалившимся из пасти розовым языком, пес тяжело дышал и с жадностью хватал снег.
В один из февральских дней Усову посчастливилось найти берлогу и убить медведя. Нарубив жердняка, он закатил на него медвежью тушу, затем прикрыл ее еловым лапником и развесил сверху стреляные гильзы и красные тряпочки для отпугивания хищных зверей. Вскоре на место удачной охоты Усова пришла Менгуза. Нисколько не испугавшись незнакомых предметов, она до отвала наелась медвежьего мяса и вернулась в гнездо. По ее пахнущим мясом следам к туше пришли еще две харзы и также изрядно полакомились. Усов, не подозревая о грабеже, не торопился проведать свою добычу, оставленную в лесу. А харзы до того обнаглели, что пировали не только ночью, но и днем. Снующие по лесу звери привлекли внимание кружившего в небе беркута. Орел снизился и в момент, когда Менгуза вылезала из-под лапника, закрывавшего медведя, камнем упал на нее.
Обычно беркут хватал свою жертву одной лапой за голову и, сжимая ей челюсти, не давал кусать себя. Но тут то ли он не рассчитал, то ли Менгуза успела увернуться, но первая хватка пришлась не по месту. И хотя беркут, сжав спину куницы когтями, стал быстро наносить ей сильные удары клювом по голове, Менгуза изловчилась и впилась зубами в орлиное крыло. Видя, что с куницей ему не совладать, орел хотел подняться в небо. Раскрыв свои метровые крылья, он взмахнул ими, но взлететь не смог — правое крыло не повиновалось. А Менгуза все глубже и глубже вгрызалась в незащищенный орлиный бок, из которого лилась кровь. Беркут рвал клювом шкуру куницы, судорожно хватая ее лапами, но ничего не мог поделать. Он терял кровь, а с ней и силы, задыхался от удушья. Тем временем Менгуза добралась до его шеи. Хрустнули позвонки — и поникла гордая орлиная голова. Затем харза перекусила сухожилия на лапах побежденного врага и, выскользнув из его разжавшихся когтей, медленно побрела к своему гнезду. Молодым куницам, пришедшим ночью к месту сражения, мясо беркута показалось более вкусным, чем мерзлая медвежатина, и к утру от царя птиц осталась куча разбросанных на снегу перьев.