Айвенго блюдет свой авторитет: успевает обернуться за считанные минуты и возвращается с Конрадом. Тот переводит взгляд с меня на патрульный автомобиль, несколько секунд как завороженный смотрит на синюю мигалку, затем слезает с седла.
— В чем дело?
— Пошли со мной, Конрад.
Я подвожу его к складу, беру парня за руку и распахиваю дверь. Лампочка внутри по-прежнему светит вовсю, и вообще там ничего не изменилось. Конрад заглядывает внутрь, на миг застывает, затем невольно пятится. Но я крепко держу его за руку и ногой захлопываю дверь. Проходит минута, и мне становится ясно: не видать Мартину ящиков с ананасами как своих ушей.
Конрад поворачивается ко мне. Лицо его искажено болью, из груди вырываются рыдания. Уткнувшись мне в плечо, он разражается слезами. Я молча глажу его по голове; понятия не имею, какие слова положено говорить в подобных случаях. Так мы и стоим вплотную друг к дружке, пока не прибывают Дональд и Даниэль.
Пробившись сквозь толпу зевак, они заглядывают на склад, после чего Дональд убегает отдать распоряжения, а Хмурый подходит к нам: руки в карманах, на щеках вчерашняя щетина, взгляд мрачный. Ни слова не говоря, он застывает рядом.
Выплакавшись, Конрад поднимает голову.
— Я тебе еще нужен? Хочу домой…
— Обожди минуту, Конрад! Я могла бы показать тебе ее позднее и в другом месте, но мне хотелось, чтобы ты увидел именно так и ничего — слышишь, ничего! — не предпринимал на свой страх и риск. Сиди и не рыпайся, очень тебя прошу!
— Больно уж крутые у тебя приемы. Прямо не знаю, что сказать… Ну ладно, я пошел.
— После поговорим еще…
Конрад уходит.
— Ты, разумеется, очутилась здесь случайно, — роняет Хмурый.
— Вовсе нет. От нечего делать зашла на рынок купить ананас для Мартина. Кстати, почему я вынуждена изнывать от безделья?
В этот момент я замечаю торчащую из кармана Даниэля газету. Точный дубликат ее имеется и у меня. Выходит, оба мы читаем одно и то же.
Мимо несется Дональд, я перехватываю его.
— Вот тебе и приветственная открытка, — бросаю я ему в отместку за легкомысленное замечание.
— Еще не известно, она ли это. Документов при ней никаких…
— Она, она! Беатрисса Холл. Брат только что опознал ее, и я отправила мальчишку домой. Пусть очухается.
Дональд останавливается, скрещивает на груди руки. На его некрасивом лице мелькает подобие улыбки.
— Кто убийца? Выкладывай!
— Твое дело, ты и распутывай. — Я целую его в щеку. — А меня, считай, уже здесь нет.
Не дожидаясь ответа, я поворачиваю прочь. Даниэль — за мной.
Выбравшись из толпы, облегченно вздыхаю. Хмурый обнимает меня за плечи и приноравливается к моим шагам. Он не говорит ни слова, очевидно предполагая, что я все сама объясню. Делать нечего, рассказываю все, как было. Он недоверчиво похмыкивает и наконец роняет:
— Согласись, все-таки странно. Вздумается тебе прокатиться в автомобиле — и нарываешься на банду мотоциклистов. Решишь прогуляться на рынок — и натыкаешься на труп. Похоже, тебе скучать некогда.
— За всю жизнь со мной не случалось столько событий, как за последнюю неделю.
— Везучая ты!
— И что теперь?
Вытащив из кармана газету, он машет ею у меня перед носом.
— Теперь нам не остается ничего другого, как ждать.
— Ты в этом уверен?
— К сожалению, да.
— Зайдем куда-нибудь посидеть! На ходу невозможно разговаривать на серьезные темы! — взрываюсь я.
— Вроде бы ты живешь неподалеку отсюда.
— Напрашиваешься в гости?
— К чему говорить обиняками, Дениза? Эта статья ведет семейку Джиллан прямиком к твоему порогу. Разумеется, если брат с сестрицей еще живы. Оба отчаянные, любят риск и уж, конечно, не упустят шанс отомстить. Так что лучше нам будет пока не разлучаться.
— Вы намеренно используете меня в качестве наживки?
Хмурый не отвечает, словно бы и не слышал моего вопроса.
Вне себя от праведного возмущения, я усаживаюсь за швейную машинку и в оставшуюся часть дня создаю шедевры: точную копию той блузки, что была на секретарше Шефа, и брюки. Последние, правда, не для себя.
Будущий владелец брюк, ничего не ведая, хлопочет на кухне. Когда я снимаю ногу с педали и швейная машинка на миг умолкает, до меня доносится беззаботное посвистывание Даниэля. Взбешенная, я продолжаю свою творческую деятельность. Но каждый шедевр рано или поздно оказывается завершенным (хотя шкаф битком набит недошитыми вещами), и я в конце концов встаю из-за машинки и выхожу на кухню.