Вороная грива, перечеркнутая полоской серебра, и тень под нею. Из тени горели глаза - огромные, иссушающие, стена черного пламени, а не глаза. Незнакомец отодвинулся на шаг, тень стекла прочь, явив узкое, как клинок, смуглое лицо. Яркое, яростное, жесткое лицо женщины. Слишком жесткое, слишком яростное чтобы называться красивым.
- Тебя подослали? - тихо спросила женщина, и воздух задрожал от ее дыхания. Что-то неслышное кипело и билось в ее хрипловатом голосе, - Кто? Рассказывай.
- Нет... - прошептала я.
В больной голове что-то ворочалось. Что-то пыталось сложиться, но не складывалось.
- Сядь, - она кивнула на крытую ковром лавку. - Сядь и рассказывай. Сама понимаешь, голубушка, лучше все честно рассказать. Будешь честной - умрешь легко.
Еще чего! В смысле, я не собиралась умирать. Я уже умирала, больше не хочу.
Села, оглядываясь. Большая комната, спальня или гостиная. Справа - тахта под пологом, напротив, на стене - ковер, увешанный оружием. На столе - трехрогий подсвечник. В окно заглядывала луна, ее лик был многажды пересечен перекрестьями переплета. Окно далеко. А ночной сад еще дальше.
- Так и будем молчать? - женщина с лицом твердым и узким, словно клинок, прислонилась к столу. В пальцах она вертела кинжал. - Ладно. Давай по порядку. Как твое имя?
- Леста.
- Фамилия, прозвище?
- Леста Омела.
- Откуда ты?
Я пожала плечами.
- Из города... с хутора Кустовый Кут.
- Неправда.
Я опять пожала плечами. Женщина потрогала пальцем стальное острие.
- Откуда ты?
- С хутора Кустовый Кут.
Она улыбнулась нехорошо. В лицо ее больно было смотреть. Глаза жгло. Я отвернулась.
- Тебе все равно придется говорить. Так или иначе. Лучше здесь и со мной, чем в подвале с кем-нибудь из мастеров Седого Кадора.
- Я... я ничего такого... я пришла за свирелью...
Пауза. Черноволосая женщина вертела в пальцах кинжал.
- Так где твое оружие?
- У меня не было оружия.
- Тогда что у тебя было? Или оно до сих пор с тобой?
- Нет у меня ничего!
Женщина нахмурилась:
- Оно и странно. Ни веревки, ни булавки, ни кошелька, даже пояса нет. Что это за маскарад?
- Я пришла за свирелью...
- Какой еще свирелью?
- За моей! Она тут, в этом доме... Кто-то играл на ней, я слышала.
Женщина отлепилась от стола и присела рядом со мной на скамью. Странная все-таки одежда. Рубаха-камиса из тонкого полотна, кожаные чулки и сапоги. Что, со времен Каланды мужской костюм вошел в моду? Тело женщины лучило болезненный жар, слишком напряженный, ранящий, и кожа моя начала коробится как пергамент вблизи огня. И кинжал оказался под самым носом. Я попыталась отодвинуться.
- Ты боишься. Значит виновата. Тебе есть что скрывать.
- Я... пришла за свирелью...
- Говори.
Тонкие пальцы клещами впились мне в подбородок, задрали голову. Взгляд удлиненных, невероятно больших глаз - черный, жаркий и неподвижный, словно жерло печи. Я зажмурилась.
- Не реви. Отвечай на вопросы.
- Сви... рель...
- Откуда ты взялась? Кто впустил тебя?
Меня встряхнули, чуть не своротив челюсть. В шее что-то хрустнуло.
- Бо... льно...
- Отвечай на вопросы, козявка! Башку оторву!
- Больно... пожалуйста...
На краю зрения что-то мелькнуло, щеку коротко ожгло пощечиной. Я мгновенно ослепла от слез.
И в этой жгучей плывущей мути, в проклятом колодце памяти, тихий от умопомрачительной ненависти голос произнес: "Вон отсюда. В следующий раз убью..."
- Мораг! - крикнула я. - Принцесса Мораг!
- Ну, - шепнула она, хищно склоняясь. - Уже что-то. Вспомнила мое имя. Расшевелим твою память дальше. Итак - кто тебя послал?
- Мораг, нет. Нет, нет!
Я принялась суетливо, слепо хватать ее за руки. Это она, Высокое небо! Здесь? Откуда? Но это она - странное, страшное дитя моей Каланды! Проклятье, ну я и влипла... ну и встреча...
- Нет, - умоляла я. - Да нет же... Я не собиралась никого убивать! Я тебе все расскажу... все объясню... ты не поверишь... но это правда...
- Каррахна!
Лицо принцессы исказило отвращение. Одним движением она вырвала руки и оттолкнула меня - вроде бы легко и небрежно, но я слетела со скамьи и вмазалась в стену. Спиной и затылком.
Вспышка, тьма.
Промежуток.
Время, от и до заполненное черным клокочущим туманом. За туманом крылся огонь. В недрах земли. Огонь рвался на поверхность, руша под себя пласты сырой почвы, и в темном провале, под бьющимся, выползающим на поверхность пламенем кипело варево - земля и крошащийся камень, оно кружилось, пузырилось и превращалось в исходящую ядовитым паром лаву, в черное комковатое стекло.
Я была уже отравлена. Пар и туман разъедал мою плоть. Я истаивала, испарялась. Потом влага во мне кончилась, осталась только иссушенная шуршащая оболочка, похожая на крылышко стрекозы. И тогда огонь лизнул меня - чистый, раздвинувший лаву огонь. И я вспыхнула - я, падчерица реки, русалка, утопленница, бледная моль, я, которая гореть не могла по определению...
Хрипело и клокотало - рядом. По потолку метались тени, и шелковый гобелен, перегораживающий комнату, взвивался крылом. Сквозняк?
Тяжкий удар - содрогнулась моя скамья. По коврам, сшибая мебель, бурно каталось какое-то обмотанное тряпками существо, вцепившееся само в себя... нет, два существа, оба хрипели и рычали, нет, хрипело - одно, рычало - другое...
Мгновение я смотрела, разинув рот. Одно существо было совсем черное, другое мелькало белым пятном рубахи. Черное то и дело оказывалось сверху, на спине у черно-белого. Черно-белое хрипело и брыкалось. Кинжал валялся на полу, рядом со скамьей. Чуть дальше, под столом, валялся еще один кинжал, несколько больше первого.
Она, должно быть, выронила свой, когда на нее напали. Напали подло, сзади, и теперь пытаются задушить. И еще я поняла - это мой шанс. Надо бежать. Я успею, пока борьба не закончилась, и неважно, кто победит. Мораг сумасшедшая. Она чокнутая ведьма. Она не будет меня слушать, она меня просто убьет...
Дверь нараспашку. Я вскочила, отшатнувшись от подкатившегося под ноги клубка. Черно-белое существо - снизу - клекоча горлом, очередной раз отчаянно боднуло затылком воздух, метя черному в лицо... тщетно. Черный знал этот прием. Черный берегся. Рука черно-белого шаркнула по полу растопыренной ладонью - кинжал! Но черный и это видел - рывок, и дергающееся веретено тяжело перевалилось, опять отрезав меня от двери.
Я попятилась, подальше от разгоряченных тел, огибая угол большого стола. Я отступала, но они словно преследовали меня. Оба были раскалены, опасны как шаровая молния.
Они докатились до стола, с размаху врезались в резную граненую ножку, стол сотрясся - и трехрогий подсвечник поехал по столешнице, как по льду. Я подхватила его у самого края... остальное получилось само собой. Металл обжег руку и словно прилип к ладони, а скорость падения придала силы и веса... мне оставалось только направить тяжелый бронзовый куб основания... бронзовый куб, украшенный насечкой, с четырьмя лапками по углам, весь обросший восковой бородой... направить в замотанный черной тканью затылок...
Потом подсвечник упал, растеряв мгновенно изошедшие дымом свечи и сделалось темно. Я только слышала, как перхает, хрипло дышит и возится на полу тот, кто был снизу, черно-белый, моя недавняя мучительница.
- Х-ха-х-х... - выдавила она, выволакивая себя из-под черной груды. А в ноздри мне змеей вполз режущий, ржавый запах, такой же страшный и мерзкий, как и запах железа.
Запах крови.
Я отшатнулась, опершись крестцом о край стола. Меня мутило.
Нет. Нет. Нет...
- Т-ты?.. - кашель. Она сплюнула на пол и снова прохрипела. - Ты?
Я молчала. Бежать было поздно. У меня так болела голова, словно этот подсвечник проломил мой собственный затылок.
Мораг снова отплевалась.
- Ч-черт! Горло... раздавил... Воды... дай. Вон там.
Она махнула рукой, хлестнув меня волной жуткого кровавого запаха. Хватаясь за что попало, я побрела в указанном направлении.