Мы пересекли дюны - море вдруг распахнулось впереди, словно веер иззелена-синий, щедро прошитый лунным серебром - от края и до края... И ветер с моря - едкий, мокрый, ранящий - распахал грудь мгновенным, упоительным, долгим, долгим, нескончаемым как перед гибелью - вздохом.
- Стой, - Ирис задержал мой порыв кинуться со всех ног к вод., - Погоди немножко. Луна выйдет из-за облаков...
Я поглядела на небо. Там, путаясь в ветхом перистом шлейфе, летела луна, на треть срезанная с левого края. На глазах у нас облачный шлейф ее истончился, разорвался - и весь берег неожиданно вспыхнул длинными волнистыми полосами; и гладкий пляж и покатые спины дюн многажды перепоясали ленты серебристо-белого сияния.
- О-ох... - восхитилась я. - Словно кто-то холст расстелил отбеливать.
- Это не холст, - серьезно поправил Ирис. - Это полотно. Стой на месте, а то наступишь на него - Перла сочтет за неучтивость...
- Полотно? Ты хочешь сказать... на самом деле?
Я присела на корточки, стараясь дотянуться до лунной полосы на земле - сквозь сияние я четко видела выглаженный ветром песок, мелкие камешки, ракушки, сосновые иголки...
- Не трогай, - мягко сказал Ирис. - Погоди. Оно пока не твое.
- Полотно! Выбеленное лунным светом! Высокое Небо, здесь и вправду что-то есть... здесь и вправду...
- Перла нас встречает. Встань, Лессандир, и поприветствуй Прекрасную Плакальщицу.
Я поспешно поднялась. По кромке воды в нашу сторону шла девушка - белая и прозрачная, словно ночной мотылек. Она казалась невероятно хрупкой, просто бестелесной - пока не подошла совсем близко, и я не увидела что ростом она не уступает Ирису, а лицо у нее такое, что и не знаешь толком - то ли задохнуться от восхищения, то ли тактично отвести глаза, как отводят взгляд от бельма или родимого пятна.
- Здравствуй, Ирис. - Голос у нее оказался настолько низкого регистра, что уже и не походил на женский. - Это и есть твоя смертная гостья?
- Да, Прекрасная. Именно за нее я поручусь перед Королевой в ночь полнолуния.
- Что ж... Здравствуй и ты, малышка.
Перла, улыбаясь краешками губ, смотрела на меня. Огромные, как зеркала, глаза ее были черны и начисто лишены белка. Опушенные белыми, с черными кончиками, ресницами, зеркально-черные глаза на белом-белом лице, в них отражались и мы с Ирисом, и почему-то луна, хотя она висела за спиной у Перлы.
- Приветствую, госпожа... - пискнула я.
- Ну... - тихонько засмеялась она, и вибрация ее смеха странно сообщилась воздуху; у меня перехватило дыхание. - Госпожа у нас одна, и это не я, малышка. Госпожа примет поручительство за тебя у этого босоногого сумасброда. Впрочем, он у нас не один такой. - Перла опять тихонько рассмеялась. - Мне, что ли, заманить какого-нибудь смертного себе на забаву?..
Я хотела сказать, что меня никто не заманивал, что это я сама... но я решила воздержаться. Говорить с этой женщиной было все равно, что говорить с драконом - она казалась еще более чуждой чем Вран. Во Вране была какая-то мрачная темная страсть, а здесь - улыбка столетий.
Она наконец подняла свой зеркальный взгляд и посмотрела поверх моей головы на Ириса.
- Ты ведь не просто так привел ее ко мне, Босоножка? Ты что-то хотел попросить для своей игрушки?
- Платье, Прекрасная. Она должна хорошо выглядеть на балу у Королевы. За это я отдам тебе то, что ты хочешь.
Из-за моего плеча протянулась рука, на ладони ее лежал маленький нож в форме птичьего пера - я не раз уже видела его; с помощью этого ножичка Ирис ловко мастерил свистульки и дудочки из тростника.
- Ого! - Перла почему-то отступила. Белая, с черным кончиком бровь ее изогнулась, как горностайка. - Ты и впрямь сумасброд, малыш. Убери скорей, и не вздумай предлагать его ни мне, ни другим, тем более за всякую мелкую услугу. - Она негромко фыркнула и, кажется, успокоилась. - Мальчик, ты понял, что я сказала? Нет ничего глупее ненужной жертвы. Хорошо, что ты обратился ко мне. Морион, Шерл или Куна не столь щепетильны.
- Тогда чем я расплачусь?
- Мы договоримся. - Она улыбнулась, мелькнув острыми зубами. В черных зеркалах дважды отразился озадаченный Ирис с закушенной губой; волосы его бились и развевались как флаг, хотя ветер стих и море разгладилось. - Мы договоримся, Босоножка. А ты, - тут она наклонилась ко мне, и из глаз ее глянули на меня две треугольных скуластых мордочки, по-дикарски разрисованных полосами и зигзагами, два ухмыляющихся, совершенно не похожих на мое, лица. - А ты иди со мной, малышка. Я сделаю тебе платье, которое ты не сносишь за всю свою жизнь, сколько бы тебе ее ни было отмерено.
Она отступила назад, повернулась, маня улыбкой:
- Идем, девочка.
Я шагнула к ней - меня вдруг ни с того ни с сего окатило холодом. Обернулась поспешно:
- Ирис?
- Не бойся, Лессандир. - Губы его едва шевельнулись, голос долетел, тихий как дыхание. - Не бойся ничего...
У южных ворот Эльго многословно попрощался и слез. Ю велел вознице ехать дальше, к "Трем голубкам", что на улице Золотая Теснина. Мы миновали "Королевское колесо", двери которого уже были широко открыты - видимо, последствия ночного загула принцессы Мораг записали в ее счет и привычно уничтожили; жизнь продолжалась.
У дверей маленькой гостиницы повозка остановилась. Ютер поглядел на резную медную вывеску и как-то криво усмехнулся.
- Значит, ты здесь живешь?
- Да. Не зайдешь ко мне?
Он покачал головой.
- Надо возвращаться. Не хочу оставлять его одного надолго.
Я едва не ляпнула "кого - его?", но вовремя прикусила язык.
- Спасибо тебе, Ю. Спасибо, что помог.
Ю поморщился:
- Найгерт никогда никого не наказывает без вины. Но если покопаться, вину можно найти у всякого. Для этого существуют Кадор Седой и его подручные. Помни также о Терене Гройне и его Псах.
- Ю... ты обещал поискать мою свирельку. Не забудь, пожалуйста.
- Не забуду. Прощай.
- До встречи.
Он кивнул мне довольно холодно, словно не чаял поскорее избавиться. Скорее всего, так оно и было. Я не стала ждать, пока возница приставит лесенку, подобрала подол и спрыгнула на землю.
- Трогай! - крикнул Ю, и легкая повозка покатила вперед - на узкой улочке было не развернуться.
Я глядела ему вслед, но он так и не оглянулся.
Странный он какой-то. Словно замороженный. Как узнал, кто я такая - выставил стену в ярд толщиной: не подходи! Что было - все в прошлом. Забудь. У меня своя жизнь.
Как будто я на нее претендую, на эту его жизнь. У меня своих забот хватает.
Я толкнула дверь и вошла. Несмотря на ранний час в небольшом зале было битком народу - мастеровые, лавочники... словом, среднего достатка вполне благопристойные люди, завтракающие перед длинным рабочим днем. Две служаночки носились как угорелые, из кухни пахло выпечкой. Этот аромат остановил меня на полпути и заставил призадуматься. Хотелось спать, но не слопать ли сначала чего-нибудь горячего? А то обед здесь предвидится не раньше полудня.
- Госпожа моя!
Ясен пень, кого еще можно встретить ранним утром в трактирной зале? Он что, преследует меня?
Впрочем, он сидел за столиком в одиночестве, а столик был один из лучших, у окошка, прикрытого, по обычаям всех таверн, сплошными ставнями (небось Пепел, бродяга щербатый, первым сюда приперся, еще затемно, а то и ночевал здесь).
Он помахал мне рукой и заерзал на табурете, явно радуясь встрече. Экий контраст со строгим моим дружком Ю. Интересно, а если ему рассказать, что я утопленница двадцатичетырехлетней давности, он как - проглотит или подавится? Скорее всего, не поверит.