Парень остановился посреди улицы, в бессилии запрокидывая голову. Небосвод сегодня, как никогда, хмурился и сочувствовал ему. И готовился вот-вот разреветься… Отчаяние, однако, было рядом, готовое схватить Билла. Он знал, сколько остается времени на поиски. Об этом каждый день говорили все: кадры, задействованные в поисках, и даже Том… И как тяжело бы не было признать сердцу, но это была правда. Хорошо, если не меньше, чем он уже потратил… И все-таки за прошедшие несколько недель он не нашел толком ничего, кроме случайных намеков, расплывчатых, разрозненных. Их хватало на продолжение поисков и не хватало, чтобы искать целеустремленно, в определенном направлении. Но он продолжал искать. Больше ему ничего не оставалось. И жгучая боль в теле — ничто по сравнению с непреклонной, мстительной решимостью, подвигавшей его на поиски. Каулитц чувствовал, что Джил жива, знал это как то, что земля круглая. И что она ждет его и верит в него! Образ девушки снился ему почти каждую ночь… Их тихие посиделки в объятьях рассвета, ее взбалмошный характер и любовь, которую она дарила ему в каждом слове, в каждом движении. Такую искреннюю и такую бескорыстную, что сейчас это кажется лишь миражом. Приятным и несбыточным.
Во время начало первой части тура, в их отношениях появилась напряженность. Девушке предстояло привыкнуть к такому ритму его жизни, потому как иного выхода он не видел. Но Билл всем сердцем верил, что все наладиться, что временные трудности бывают почти у многих пар на этапе развития серьезных отношений, а они именно таковыми и являются.
В кармане джинс требовательно зазвонил телефон. Сию секунду Билл ответил на вызов привычно-серьезным тоном, ожидая новостей от герра Вернера – главного в деле о похищении его девушки.
- Билл, ты сейчас дома? Нам необходимо срочно встретиться и обсудить кое-что, - обычно деловой равнодушный тон мужчины заставил поежиться. Билл никак не мог привыкнуть к нему за недели столь тесного общения с этим человеком.
- Конечно, я вас жду, - нутро замерло. – Вы что-то нашли?
- Я подъеду через пятнадцать минут. Кажется, на этот раз нам действительно удалось найти важную информацию, но для ее подтверждения ты должен будешь кое-что рассказать…
Глава 28
***
- Ты сдурел? Какое Индио, какой фестиваль?
- Фестиваль Коачелла, мы отдыхали там в прошлом году.
- Том, я прекрасно знаю что это, только ты понимаешь, о чем говоришь и что мне предлагаешь? – в глазах Билла плескалось раздражение, но он из последних сил пытался подавить рвущуюся наружу злость. Кажется, еще немного, и его кулаки пойдут в ход с особым усердием.
- Билл, тебе надо отвлечься, нам всем это необходимо…
- Чтобы я развлекался, когда до сих пор ничего не знаю о Джил? Ты в своем уме?!
Смотрю на брата усталым взглядом и понимаю, что не могу привести весомые аргументы, чтобы достучаться до него. Тяжкий вздох вырывается из груди. Сегодня был трудный день. Я недавно вернулся из Гамбурга, встречался с ребятами, чтобы обсудить предстоящее интервью, затем договорился на радио о переносе записи. Пришлось выслушать несколько неприятных высказываний на свой счет, но что я мог поделать, выпускать Билла в таком виде в прямой эфир это провал.
- Успокойся, - взглядом пытаюсь усмирить брата, но его характер всегда проявлял импульсивные закидоны, поэтому это почти нереально. – Просто подумай над этим. Кстати, Густав с Георгом передавали привет, - поднимаюсь с кровати, чтобы отправиться в душ. – Билл, я прошу тебя, хотя бы подумай над этой затеей. Мне хотелось бы взять с собой Киру, у нас в последнее время не все гладко в отношениях. – открываю дверь, задумчиво останавливаясь на пороге. Я звонил ей раз десять, когда приехал домой, но она не взяла трубку. Билл поворачивается в мою сторону и заметно усмехается.
- Интересно, что ты ждешь от этих отношений, если в свободное время гуляешь с Рией. Что, думал, никто не узнает? – лицо брата озаряет оскал. Какой-то жуткий и злорадственный. Становится гадко внутри от его поведения, ведь я ничем такое не заслужил.
- Ты ведь знаешь, что это неправда, что это все лишь гадкие слухи! – теперь злюсь я. Эта ситуация с Рией, моей бывшей девушкой, обсуждалась в нашем доме почти каждый день. На почве ревности Кира частенько закатывала скандалы и меня это начинает выводить из себя. Я не привык, когда за каждый мой шаг приходится отчитываться, и просто не был к такому готов.
- Хочешь сказать, если я сейчас позвоню твоей девушке и спрошу, ночевал ли ты с ней в ее доме, что она ответит? А ведь твоя комната была пуста. – проколотая бровь вопросительно вздымается вверх, ожидая ответа. Язык прилип к небу и от нахлынувшего возмущения я не смог ничего сказать. Надоело, что меня постоянно пытаются уличить в каких-то аморальных действиях. Надоело оправдываться в том, чего я не делал. С обидой глядя в потемневшие глаза Билла, лишь хлопаю деревянной дверью и, сопровождаемый звонким скрежетом петель, скрылся в ванной комнате. Он наверняка будет жалеть о том, что наговорил мне, да только сказанного уже не воротишь.
Контрастный душ капля за каплей смывал за собой усталость и повышенную температуру тела. Одним легким движением руки стягиваю тугую резинку, державшую волосы в плену. Вода проникает в корни, мочит концы, облепляя ими мокрые плечи. На несколько секунд замираю, подставляя разгоряченное лицо под упругие струйки. Капельки мечутся по коже в смехотворном танце, забегают в уши, нос, стекают к бороде. Тяжкий вздох, больше похожий на беспомощный всхлип вырывается из груди. Последние три недели прошли, словно в аду. Я уверен, что сам покровитель подземного царства позавидовал бы нашей жизни. Подумать только, первая часть тура закончилась несколько недель назад, только кто бы мог подумать, что это не принесет никакого чувства ностальгии и сладкой неги по выходу не сцену. Вместо этого мы возвращались домой, как на эшафот. Наверное, момент, когда Даниель сообщил нам о похищении, навсегда останется в сознании… Самое ужасное заключалось в том, что нам предстояло отыграть последнее шоу в рамках тура, тогда как Билл всеми силами пытался улететь в Штаты. Было невыносимо видеть, как он заставляет себя улыбаться фанатам со сцены, как карие глаза наполнялись слезами во время исполнения любимой песни Джил, а потом после концерта успокаивать брата и поить его успокоительным. Билл всегда отличался не только импульсивным характером, но и своей ранимостью. И я старался, старался изо всех сил не оставлять его одного, потому как он категорически был против даже выходить на прогулки. Первую неделю мы провели в каком-то помутнении рассудка. Билл то сидел неподвижно целый день, уставившись в одну точку и крутя в пальцах кольцо с бирюзой, то не отходил от полиции, беря штурмом следователя и угрожая расправой, если тот не найдет его девушку, то ночью бился в агонии, прося дьявола о помощи. И я сгорал вместе с ним, забирал хотя бы маленькую часть его боли и ненависти к самому себе. Садился рядом, обнимая брата за костлявые плечи, и раскачивал из стороны в сторону, как мамы качают своих детей. Поглаживал засаленные волосы, шепча жалкие слова утешения, и Билл успокаивался, тогда, как в моем сердце медленно кусочек за кусочком отрывали кровавую пульсирующую плоть.