— Тишина обманчива, — произнес Маклауд. — Здесь задействованы огромные природные силы.
Неожиданно, словно подтверждая слова Маклауда, раздался оглушительный грохот, сопроводившийся сильным колебанием воздуха, похожим на взрывную волну. Этот ужасный звук отразился эхом от находившихся во фьорде многочисленных айсбергов, каждый из которых отозвался на раздавшийся грохот собственным голосом, влившимся в общий хор, напоминающий канонаду, и Джеку на мгновение показалось, что лодку обстреливают.
— Глетчер сбросил во фьорд очередную порцию льда, — пояснил рулевой.
Несмотря на простое и попятное объяснение, айсберги вокруг лодки внезапно прибрели зловещий, кошмарный вид, а сама лодка стала казаться утлым суденышком, лилипутом в окружении чудовищных великанов.
— В наших краях море летом обычно спокойнее, — продолжил датчанин, — зато глетчер заметно активизируется. А чем теплее становится воздух, тем вероятнее его столкновение с холодным воздухом побережья, что норой вызывает шторм. — Датчанин посмотрел на восток, где над сушей на линии горизонта виднелась темно-синяя туча.
Люди в лодке проследили за его взглядом, но вскоре их внимание привлекло другое зрелище. Находившийся неподалеку от лодки гроулер, размером с автомобиль, стал внезапно раскачиваться без всякой видимой причины: море было спокойным. Огромная глыба льда раскачивалась все сильнее и сильнее и наконец с шумом перевернулась. Вода вокруг гроулера подернулась рябью, быстро покрывшейся всплывшими льдинами, напоминавшими осколки разбившегося стекла.
— Ужасное зрелище, — проговорила Мария.
— Да ничего ужасного в этом нет, — ответил Маклауд. — Никаких неприятных последствий. А вот если бы перевернулся большой айсберг, он вызвал бы высокую, до десяти метров, приливную волну разрушительной силы.
— Надеюсь, наш айсберг в ближайшее время ничего такого не выкинет, — сказал Костас.
Джек огляделся по сторонам. Впереди, за подводным порогом, айсберги величественно и плавно скользили по гладкой поверхности, держа путь в открытое море. По сравнению с ними айсберги, находившиеся во фьорде перед порогом, казались уродцами, являвшими миру свои ободранные края и зазубренные вершины — следы недавнего рождения в муках, сопровождавшегося потугами мощных природных сил, которые здесь, как нигде, постоянно проявляют себя, заставляя задуматься — как философски отметил Джек — о бренности существования человека.
Тем временем Маклауд кивнул датчанину, рулевой дернул за трос и запустил двигатель. «Зодиак» пошел в сторону открытого моря, а затем направился к берегу. Дойдя до чистой воды, рулевой увеличил скорость, и «зодиак» устремился к мысу на северной оконечности фьорда. Джек уселся на надувной борт и, ухватившись за предохранительный трос, подставил лицо под леденящую струю воздуха, наполненную водяной пылью и брызгами, с удовольствием ощущая вкус морской соли. Море всегда манило его, но еще недавно, в бухте Золотой Рог на борту «Морского бродяги», он лишь руководил археологическими раскопками с ходового мостика, не принимая в них непосредственного участия и не творя историю собственными руками. Теперь ему предстояло лично сразиться с морской стихией, совершить дерзкое подводное путешествие и первым увидеть сказочные сокровища, пролежавшие целую вечность в морских глубинах. Но вот лодка подошла к берегу, и шум мотора сменился воем и лаем скопища горластых собак. Одни находились в грязных загонах, где жадно поглощали корм, другие были привязаны цепями к столбам.
— Местные жители в зимнюю пору передвигаются на дальние расстояния на собачьих упряжках — сказал Маклауд. — Аэросани здесь не прижились из-за неровной поверхности, да и с горючим проблемы. Участь этих собак незавидна: все лето они на цепи, а когда собака состарится, ее тут же пристреливают.
Джек кивнул и добавил:
— Помню, когда проводились археологические раскопки на месте бывшего норвежского поселения, находили кости собак со следами огнестрельных ранений.
— Возможно, собаки чувствуют, что их ждет, потому и воют так жалостливо, — философски заметил Костас.
Путешественники, оставив в лодке датчанина, вышли на берег, покрытый галькой. Внезапно ожила рация, висевшая у Маклауда на плече. Он послушал и передал аппарат Марии.
— Это Джереми, — поговорив и возвратив рацию, сообщила женщина. — Он на борту корабля исследует Маппа Мунди. Говорит, что обнаружил нечто весьма примечательное, но, чтобы сделать окончательный вывод, ему требуется какое-то время.