Прочитав три раза нужный фрагмент — Волосебугу записал это важное заклинание на суржике крупными печатными буквами — и не найдя подвохов, Федр занервничал. Создавать круг Номмо в теории — это одно. Делать подобное в реальной жизни — совсем другое. Да еще с гомункулусом в качестве сюрприза! Каково ему там было все эти месяцы болтаться между мирами? Может, искусственные мозги совсем переклинило, и он вырвется из волшебного омута с неутолимой жаждой крови и разрушений?
— Я справлюсь! — сердито прикрикнул на себя Федр, сдвинул брови и выпятил челюсть. Отступать было бесчестно и стыдно. Даггеран Зак и страдающий народ Даггоша ждали от теневого лидера радикальных действий.
Чтобы придать себе решимости, Федр переоделся в национальный костюм киафу и напялил черную деревянную маску. Тут‑то его и застала депутация под командой Гучада. Стажеру удалось довольно быстро отыскать добровольца.
— Тувлюх Онибабо к испытанию готов, — доложил Гучад, не выказав удивления при виде разряженного босса. А оба вчерашних ветерана даже обрадовались. Видимо, зрелище напомнило им о славных деньках на службе просвещенного деспота Волосебугу.
— Моя готов, — закивал доброволец, хоть и заметно напрягся. — Сто быров очень надо.
Федр скрипнул зубами от скупости и пробуравил Гучада взглядом. Тот виновато пожал плечами.
— Ты что, крикнул на площади: «Отдаю казну Даггоша за пять минут легкой работы»? — раздраженно спросил теневой лидер.
Гоблин открыл было рот, чтобы оправдаться, но Федр махнул рукой:
— Ладно, ловите хухум!
Он запер дверь Зала Предков изнутри, и вовремя. Как только из террариума показались первые змеи, после еды довольно вялые, с добровольцем приключилась истерика. Тувлюх заметался по музею, обстучал все стены в поисках скрытого выхода, чуть не снес памятник героям — и при этом подвывал словно тяжелораненый. К счастью, секретная дверь, через которую сюда проникло войско Черного Шамана, была давно замурована.
— Подносите змей по одной, — скомандовал Федр. — Да угомоните вы этого жадного труса! Надо привязать его к доске. Руны расположите к спине, чтоб не повредились. Веревку обмотайте вокруг пояса. Вдруг парень не сумеет вернуться сам, придется тащить. Бессмысленные жертвы нам ни к чему!
Он пристроил первую хухум поверх частокола из берцовых костей зебры. Костяная окружность задавала контуры волшебного колодца — малость неровного круга диаметром около двух шагов. Затем взял вторую змею за хвост и аккуратно просунул его первой в пасть. По счастью, обожравшиеся твари вели себя смирно. Гучад подавал Федру змей. Первый ветеран ловил их, второй усмирял тувлюха — дело спорилось. Разве что перья и оборки национального костюма мешали процессу.
Наконец восемь змей разместились на основании из костей. Круг был замкнут. Апатичные твари едва цеплялись за опору, и каждую минуту могли шлепнуться. Федр поманил Гучада, вручил ему одну из колдовских погремушек, другую взял сам. Проклиная громоздкий наряд, начал приплясывать, звонко потряхивая косточками.
Ветераны смотрели на его ужимки без смеха, с огромным уважением, а стреноженный тувлюх — со страхом, приглушенно подвывая. Рот добровольцу заткнули кляпом из вязаной салфетки.
Гучад завел колдовской наговор. Подхватил его и Федр. Незнакомые слова сами собой прыгали на язык, от них становилось весело. Хотелось трясти погремушкой и топать ногами изо всех сил. Теневой лидер не стал сдерживаться. Вскоре они с Гучадом скакали и завывали как заправские колдуны.
Змеи оживились, послышалось ритмичное шипение. Красно‑бурый ворс ковра внутри змеиного кольца начал исчезать. Проступила гладкая поверхность, напоминающая воду, покрытую радужной пленкой. Словно колодец, в который выплеснули стакан жидкого масла. Только расположен он был, вопреки законам природы, перпендикулярно полу. И, вопреки тем же законам, в нем плавала бронзовая сфера — череп Люмьена. Сам боевой гомункулус болтался под ней, будто наживка под поплавком. Одежда на нем сопрела, и через радужную поверхность было видно, как он слабо шевелит конечностями.
— Сейчас вылезет! — малодушно пискнул кто‑то из ветеранов. Седины в его шевелюре явно добавилось.
Федр геройски подскочил к кругу Номмо и погремушкой толкнул гомункулуса вглубь. Тот начал тонуть, сначала медленно, но затем все быстрее. Наконец он полностью растворился во мгле.
— Твоя очередь, храбрец! — провозгласил Федр, обращаясь к помертвевшему от ужаса тувлюху. — Держи погремушку, она лучше любого оружия. Внизу осмотришься. Хорошенько запоминай, что там к чему. И как вообще обстановка, понял? Долго не задерживайся, поглядел и обратно. Да не потеряй доску! Проведешь этой штукой над головой, вот так — и тут же вернешься сам собой! Или веревку дергай, мы тебя вытянем. Сто быров твои будут! Понял?
Тувлюх закивал. Федр вынул у него из зубов кляп, но парень тотчас завопил, будто его резали живьем.
— Не хочу, я передумал! Я слишком молод!
— А мы тут дряхлые старики что ли? — хмуро оборвал его этруск.
— Нет, вы очень‑очень молоды!
— Так ты нас сопляками считаешь?
Седовласые воины уставились на тувлюха с презрением. Тот не нашел, что ответить и смущенно примолк.
— Макайте его, ребята, — скомандовал Федр, пока тувлюх не опомнился. — Да не выпустите веревку, храбрец должен вернуться назад. Мы впишем его имя в учебники истории!
— Храбреца зовут Онибабо, — напомнил Гучад.
— Счастливого пути, Онибабо! — воскликнул теневой лидер, когда ветераны раскачали тувлюха и закинули его в круг Номмо.
Онибабо сразу ушел в глубину. Полетели брызги. Федр ловко увернулся от них, а одному из гоблинов не повезло. Брызги попали ему на лицо. Тот сперва закричал от неожиданности, но быстро заткнулся.
— Теплые, — сообщил он, размазывая волшебную влагу по щекам. — И пахнут рекой.
— Мы здесь не затем, чтоб нюхать, — осадил его Федр. — Стравливайте…
Веревка постепенно разматывалась. От добровольца пока не поступало никаких знаков — ни кровавых пузырей, ни резких рывков. Похоже, все шло хорошо. Федр стянул с лица осточертевшую маску, отер со лба пот и уселся на краешек постамента, возле деревянной скульптуры Зака. Гучад встал рядом.
— А раньше времени круг не закроется? — спросил его Федр.
— Нет. Будет существовать, пока мы не сотворим вторую часть заклинания. Впрочем, если перерубить змею…
— Ну, этот способ мне известен. Эй, воины, много там еще веревки осталось?
— Локтей пятьдесят, — сообщил один из гоблинов, и тут же его морда расплылась в улыбке. — Кажется, разведчик достиг дна!
Веревка и впрямь ослабла. Федр встал, чтоб подойти ближе, но в этот момент ветераны напряглись, а потом испуганно заголосили.
— Тянет! Кто‑то тянет! — орал один.
— Нет, лезет! По веревке кто‑то лезет! — вопил второй. — Очень тяжелый, не Онибабо!
«Это Люмьен, — сообразил Федр. — Возвращается, чтоб отомстить за унижение».
— Бросайте веревку! — закричал он.
Приказ запоздал. Веревка лопнула, из змеиного круга вылетел только короткий, локтей в десять обрывок. На конце он был опален.
— Грязь твою по губам! — в голос прокомментировали упавшие ветераны.
— Гучад, начинай закрывающее заклятье, — дрогнувшим голосом сказал Федр, вглядываясь в темные глубины колдовского омута. Никакого движения там пока не было, но вдруг это всего лишь затишье перед бурей? — Скорее, мужик. Если Онибабо жив, он и так вернется на своей доске. Только‑то и надо — погремушкой покрутить!
Повторять не пришлось. Стажер начал так резво приплясывать и громко петь, что задребезжало стекло у террариума. Федр не отставал. Вместо погремушки он колотил кулаком по снятой маске.
Повинуясь колдовству, змеи раскрыли рты. Хвосты освободились, колодец в Подтеменье пропал. Хухум осыпались на пол.
— Не получилось, — вынужден был признать Федр, когда опасность, а с ней и возможность поживиться в Подтеменье миновала. — Собирайте змей, храбрецы.