ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. А как же! (Поет.) «…Благодарим тя, Владыко Человеколюбче, Царя веков, и Подателя благих, разрушившаго вражды средостения, и мир подавшаго роду человеческому-у-у…»
Открываются двери, и выглядывают обе Маши.
МАША-ДОЧЬ. У вас тут выездной молебен?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Храни тебя Господь, сестро!
МАША-ДОЧЬ. И ты будь здрав, брато! Вась, у тебя в приходе семнадцатый век, что ли?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Почему семнадцатый? Двадцать первый, к сожалению.
МАША-ДОЧЬ. Нет, семнадцатый. И говоришь ты как-то по-старославянски.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Я-то как раз по-русски говорю. А вот ты у нас до сих пор нехристь. Русский человек должен быть православным. Приезжай, окрещу!
МАША-ДОЧЬ. Мне нельзя.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Почему? Господь всех призывает.
МАША-ДОЧЬ. Я, брато, язычница! Поклоняюсь Яриле в виде двухметрового фаллоса.
ОТЕЦ-ВАСИЛИЙ. Ах, кощуница, язык без костей! Господи, помилуй сорок раз!
МАРЛЕН. Маша, как не стыдно! Закрой дверь! (Маша-дочь закрывает дверь, Марлен — Василию.) Замучился с ней: дерзит, не говорит, от кого беременна…
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. От Ярилы, наверное.
МАША-ЖЕНА. Батюшка, можно вас на минуточку? Исповедоваться!
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. А думаешь, хватит тебе минуточки, жена непраздная?
МАША-ЖЕНА. Хватит. У меня только один грех.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Не смертный, надеюсь? Ладно, загляну к тебе потом, поговорим, заодно прочитаю молитву перед порождением.
Маша-жена закрывает дверь.
ВОЛОДЯ. И даже такая молитва есть?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. В Божьей церкви на каждый случай молитвенное прошение имеется.
ВОЛОДЯ. Ух ты! (Тихо.) А для храбрости тоже есть?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. А как же! (Громко, нараспев.) Против супостатов, находящих на ны-ы-ы! Но лучше сто грамм.
На голос в холл заглядывает смущенный бандит.
БАНДИТ. Ну, мы поехали, что ли, батюшка?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. С Богом! И помните, что мне обещали.
БАНДИТ. Обижаешь! Крест целовали…
Вбегает Турусов.
ТУРУСОВ (оживленно). Едем клубиться!
МАРЛЕН. Едете… что делать?
ТУРУСОВ. Так молодежь теперь выражается. В клуб едем. Марлен Петрович, забыл взять у вас деньги на такси — обратно.
МАРЛЕН. А туда?
ТУРУСОВ. Туда нас ребята довезут, мне лишнего не надо! (Кивает на бандита.) У них, оказывается, свой клуб есть. «Альпенштрудель». Мы там еще не были.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Знатный вертеп! Я освящал. Но уж очень дорогой и шумный.
БАНДИТ. Для вашего, батюшка, брательника и его друга сегодня бесплатно.
МАРЛЕН. Николай Карлович, верните, что я вам выдал на клуб. У вас сегодня все включено.
Турусов нехотя возвращает.
ТУРУСОВ. Какая мелочность!
МАРЛЕН (пряча деньги). Копейка доллар бережет. Как там Теодор?
ТУРУСОВ. На джипы любуется. Он в Фурцдорфе таких никогда не видел.
Снаружи доносятся восхищенные тирольские рулады.
БАНДИТ. Поехали уж, что ли… На стрелку опаздываем.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. С Богом! У знаков «Осторожно, дети!» притормаживайте.
БАНДИТ. Знаем. Не с Кавказа.
Уходят. Слышен шум отъезжающих машин.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. А брат Федор в какой у нас вере крещен?
МАРЛЕН. Не спрашивал. Может, такой же рерихнутый, как и его мать.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Ох, грехи наши тяжкие… Господи, помилуй сорок раз!
Выходит Оксана.
ОКСАНА. Петр Лукич проснулся.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. И часто у него теперь так?
ОКСАНА. Часто. Доктор сказал: в любой час может уснуть и не проснуться.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Плохо. Без покаяния. Надо бы соборовать, исповедовать и причастить. Как знал, запасные дары захватил.
МАРЛЕН (отозвав сына, тихо). Вась, и по поводу женитьбы деда пристыди.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Ладно, попробую усовестить.
Василий уходит с Оксаной. Володя тоже хочет уйти.
МАРЛЕН. Ты-то куда?
ВОЛОДЯ. Мария Павловна просила с ней побыть. После наезда ее всю трясет.
МАРЛЕН. Ты охранник-водитель, а не сиделка. Патрулируй периметр, чтобы муха не пролетела. За что я тебе плачу?
ВОЛОДЯ. Вы мне не платите.
МАРЛЕН. Завтра получишь. Ступай!
ВОЛОДЯ. Как скажете, босс.
Володя идет к выходу. Марлен поворачивается к нему спиной, достает телефон. Охранник, улучив момент, ныряет в комнату Маши-жены.