Большая семья у Соловья. А была ещё больше, пока Илья с гридью её не проредили.
Когда месяц спрятался за лесом, Илья обулся, подошёл к дому, заглянул в узкое оконце. Да, устали разбойнички. В тусклом свете угольев Илья сумел разглядеть всех десятерых. Спят, голубики и голубицы. И не так, чтобы тихонько. Кто-то похрапывает, кто-то постанывает…
Илья снял с пояса лук с налучем, колчан. Не понадобятся. В левую руку – меч, в правую – кистенёк новгородской работы, бронзовый, залитый свинцом, на обтянутой кожей короткой рукояти с костяным набалдашником.
Локтем, медленно-медленно, чтоб не скрипнула, Илья приотворил дверь…
– Ворог! Берегись! – Пронзительный вопль ударил из дальнего угла. Одиннадцатый. Караульный.
Илья обсчитался. Забыл о том, кто выходил первым.
Что ж, зато о тишине можно больше не заботиться.
Илья влепил кистенём по ближайшей поднявшейся голове, по второй – мохнатой и бородатой – хлестнул мечом, перемахнул через очаг с угольями.
– Ворог в доме! Бей!
И стрела, рванувшая рукав кольчуги.
Стрелок-крикун едва не попал.
Илья ещё разок махнул кистенём, приголубив подскочившего разбойника, метнулся вправо, уходя от выстрела, и длинным хлестом одарил крикуна, разрубив и лук, которым тот пытался защититься, и пальцы, которые лук держали.
И сразу – разворот, сбив копья и мах кистенька, с сухим треском ударившего в лоб.
И удар ногой, в сторону – в лицо привставшего разбойника… Вернее, разбойницы, но это Илья понял, уже отдёргивая ногу и разворачиваясь на опорной, чтобы отмахнуть руку с занесённым топором. Лязгнуло по шлему. Не нож, что-то из домашней утвари. И сразу трое кинулись. Храбро. Кто с чем, но с одинаковым результатом. Против збройного гридня в одних портках – врукопашную… Смешно! Им бы бежать без оглядки…
Но спасибо, что напали. А то Илья этой ночью уже набегался.
Три взмаха: один – мечом плашмя, два – кистеньком – и храбрая троица валится на земляной пол.
Всё. Больше никто не спешит отправить Илью в загробный мир.
Что в итоге? Один – насмерть. Семь – в беспамятстве. Ещё один пытается перетянуть ремешком обрубок руки.
А караульный просто забился в угол и тихонько пищит от страха. Так, десять. А где одиннадцатый?
А вот и он. Лежит, стонет, хотя Илья его ни разу не приголубил. Э-э-э! Да у него жар!
– Не так, – сказал Илья покалеченному, у которого никак не получалось перетянуть обрубок. – Вот так – быстрее! – Ухватил за локоть, подтащил к очагу и сунул культю в тлеющие угли.
Разбойник заорал жутко и сомлел. Запахло горелым мясом, но кровь остановилась. Значит, поживёт ещё немного.
Теперь караульщик… Илья сунул в угли железко копья.
– Нет, нет, не надо! – завопил разбойник, скребя ногами по полу и вжимаясь в стенку сруба.
– Не боись, больно не будет! – пообещал Илья, взмахнув кистеньком. И уже сомлевшему: – Пока не будет.
Жерки среди пленников не оказалось. Это Илью, к его собственному удивлению, изрядно огорчило. Так как означало, что осталась Жерка в укрывище. Девка красивая, гридь после боя злая. Если жива, то излюбят досыта. Повезёт, если не покалечат.
Малига с Бокшей и девятью дружинниками вышли к зимовью, когда солнце уже поднялось над деревьями.
– Долго вы добирались, – проворчал Илья. – Я уже проголодался. Ещё чуток – и начал бы эту турицу обгладывать! – Он звучно хлопнул по заду крупную голую бабу, связанную по-нурмански – руки к ногам, с забитой в рот тряпкой. Баба дёрнулась, замычала яростно.
– Остальные – в доме, – сообщил Илья. – Живые и мёртвые. Все лежат мирно-беззаботно. А за этой – особый пригляд нужен. Познакомьтесь, младшая жена Соловья. С виду – здоровей некуда, но кличут почему-то Хворью. Нравится?
– Недурна, – одобрил Малига. – Ты уже попробовал?
Вои развеселились.
– Пока только ощипал. – Илья тоже ухмыльнулся. – Выдернул колючки. – И, согнав с лица ухмылку: – Раненым помочь, всех напоить, дать оправиться, одеть. Одежду проверить, чтоб даже малого ножика не было. Увязать всех по-печенежски – гуськом. Кто из раненых ходить не может, пусть другие несут. Кто упрётся – вразумлять, но не увлекаться.
– А промеж ног вразумлять можно? – крикнул гридень из десятка Бокши.
– Нельзя.
– Как это? – удивился гридень. – Это ж добыча!
– Добыча, верно, – Илья прищурился. – Только моя. А твоя – комары, которых ты прибил, пока сюда тащился. Всем всё понятно? Тогда пошевеливайтесь. Бокша, проследи. Малига, сюда присядь. Ну, рассказывай, чего я не знаю…