Косых вздохнул, повернулся на бок, отвернувшись от огня. Семен встал, подкинул пару сучьев в огонь и отошел в темноту. Вернувшись, подсел к костру и закурил. Он поглядел на Косых: «Не спит, гад, притворствует. Ничё, я тебя не упущу, если б не Федор, давно уж землю бы нюхал…»
Косых заворочался и сел.
— Чего не спишь?
— Да не спится под твоим присмотром, ты ж мне в затылке взглядом, поди, дырку высверлил.
— Я б тебе уже давно ее сделал, кабы не Федька Кулаков.
— Не грозись, знаю и пощады от тебя не жду, но свое обещание сполню, выслобожу Федьку, уж говорил про то. Другое хочу спросить. Ладанка та, что к золоту водит, у тебя?
— Тебе она уже не пригодится…
— Взглянуть хотел, ради чего столько крови пролито… нешто впрямь указует на жилу, а?
— Указует, но только добрым людям.
— Покажи.
— Да нет ее у меня.
— А где ж она?
— Потерял, пока от тебя бегал.
— Врешь.
— Может, и вру, токо не видать тебе ее николи.
— Покажи, Семен, любопытно, что это за штуковина такая.
— Сказал же, нету ее у меня. Довольно об этом, спать ложись.
— А давай я посторожу, а ты поспи. Мне уже не хочется, вон, скоро заря…
— От кого ж ты нас сторожить будешь, от себя, что ли?..
— А ты чё, меня сторожил? Ну, Семен, слову моему не веришь, я ж мог в деревне уйти от Фрола, а не ушел.
— Куды б ты делся, Пахтину в руки?
— В тайгу бы ушел.
— Ладно, не ушел так не ушел, мы тоже слово держим — живешь же!
— И на том спасибо.
Фрол открыл глаза и повернулся к ним. Посмотрев на одного, потом на другого, прорычал:
— Мужики, уймитесь, а?! Нешто спать неохота?
— Вот, бери пример, — прошипел Косых, усмехаясь, и тоже улегся спать.
Солнце уже было высоко, когда они проснулись. Вернее, проснулся Семен, у еле тлевшего костра, кроме него, никого не было. Он вскочил на ноги и увидел Косых и Фрола. Они мылись, раздевшись по пояс, в ручье. Семен, облегченно вздохнув, пошел к ним.
— Утро доброе!
— Доброе, доброе, присоединяйся, — ответил Фрол. — Ох, хороша водица, всяка нечисть ее боится!
Вскоре они уже ехали каменистой тропой, все дальше уходя в золотую северную тайгу. К вечеру, обойдя приисковые участки, углубились в кедровые боры. Здесь было людно. Уродил кедр этим летом. Лохматые кроны усыпаны гроздьями. Ветви, не выдерживая, ломались от ветра. То и дело со свистом проносились с высоты и зарывались бесследно в мох тяжелые смолистые шишки. Две или три бригады трудились на добыче ореха. Еще издали слышны были гулкие удары колотов о кряжистые стволы да веселые девичьи голоса. Били шишку мужики, да еще и не всякий мужик способен с хорошим колотом управиться. Этакий деревянный молот с двухметровой рукоятью из сухого елового тонкомера — по крепости на излом ни с чем не сравнить — и чурка березовая, сырая, пуда три весом, на него через «ласточкин хвост» насаженная. Вот на плече от ствола к стволу и носит его боец по таежным буреломам да камню. И бьет, с ходу упирая конец в корневище, со всего маха в ствол, от чего сотрясает его, и сыплет испуганное дерево плоды свои на землю, сбрасывает, чтоб не били его больно. Смоляными ранами весь кедрач по осени плодородной страдает, потому и рожает, верно, редко, раз в два-три года, пока не залечит их да про них не забудет. А без ореха тяжко на Ангаре. Кедровое масло и на сковородках скворчит и в лампадках светит. Потому урожайный год — удача, а сама заготовка — праздник для деревни. Заранее проведывают кедровые урочища. От бурелома чистят, от пожаров лесных ограждают. Большим биваком стоят бригады. Девки да бабы шишку в широкие фартуки собирают, так и снуют возле бойцов. С фартуков в мешки «хохотунчики» сыплют, подымешь такой мешочек в рост человека — обхохочешься. С мешков лошадьми в срубы, по бору с умом расставленные, развозят и ссыпают. А тут уже старшее поколение трудится, старики ребристыми терками шишку мнут, размочаливают. Бабы на ситах орех от пятака[7] да ости отделяют, и летит тот орех по ветру, от души швыряемый совками в широкий завес, и скатывается чистым и полновесным, а вся шелуха да пустышка на землю падает. В ней и остается, место не занимая, не мешая здоровому зерну дышать да гнили в нем не заводиться. Все в этом нехитром промысле продумано. Вот бы людей так, перед тем как в мир выпустить, через сита…
7
У кедровой шишки пятак прикрывает орех, как чешуя, после размола шишек отсеивается на ситах.