Очутившись в коридоре, я выпустил из груди воздух. Мне казалось, что я не дышал несколько минут. Повернувшись к Каммингсу, я язвительно заметил:
— Мне наплевать, сколько этот дряхлый бойцовый петух платит за каюту, в любом случае с него взяли слишком мало.
— Могу понять, почему Серданы-младшие были так рады избавиться от него,— признал Каммингс. Подобное заявление, исходившее от невозмутимого и дипломатичного хозяйственного начальника, свидетельствовало о том, что его возмущение достигло высшего предела. Он взглянул на часы.— Ничего у нас не получается, не так ли? А через пятнадцать— двадцать минут пассажиры начнут возвращаться в каюты. Может быть, сделаем так — ты закончишь здесь, а я вместе с Уайтом отправлюсь вниз?
— Ладно. Десять минут.— Я взял у Уайта ключи и приступил к осмотру оставшихся четырех кают люксов, а Каммингс принялся за люксы на нижней палубе.
Через десять минут, совершенно безрезультатно осмотрев три люкса, я стоял перед дверью последней каюты, самого большого, расположенного по правому борту, у кормы, люкса, в котором размещались Джулиус Бересфорд и его семейство. Я обследовал каюту Бересфорда и его жены. К этому времени я искал не только самого Бенсона, но и старался обнаружить какие-либо следы, подтверждающие его пребывание там. Вновь безрезультатно. В гостиной и ванной комнате тоже ничего. Я перешел во вторую, меньшую по размеру каюту, которую занимала дочь Бересфорда. Проверил мебель, посмотрел за шторами, под кроватью — ничего. Я подошел к кормовой переборке и раздвинул створки перегородки, превращавшей эту часть спальни в один огромный гардероб. Да, подумал я, мисс Бересфорд по части одежды не обижена. В этом стенном шкафу было до шестидесяти — семидесяти вешалок, и если я не ошибался, на каждой из них висела вещь стоимостью не менее двухсот или трехсот долларов. Я заглянул за эти модели от Баленсиага, Диора, Сен-Лорана, но ничего не обнаружил.
Сомкнув створки, я перешел к небольшому шкафу, расположенному в углу каюты. В нем были меха: шубы, пелерины, меховые накидки. В моей голове не укладывалось, зачем нужно было тащить подобные вещи в круиз по Карибскому морю. Я положил руку на великолепную длинную шубу, чтобы отодвинуть ее и заглянуть в глубину шкафа, когда послышался слабый щелчок дверной ручки и голос за моей спиной произнес:
— Это очень хорошая норка, мистер Картер. Она стоит столько, сколько вы зарабатываете, вероятно, за два года.
3. Вторник. 21.30 — 22.15
Бесспорно, Сьюзен Бересфорд была красавицей. Ее безупречное овальное лицо, высокие скулы, блестящие каштановые волосы, темные брови, зеленые глаза сводили с ума всех офицеров корабля, включая тех, кому от нее доставалось больше других. Всех, за исключением Картера. Да, это так. Постоянно надменное и насмешливое выражение лица не вызывало у меня никаких теплых чувств к его обладательнице.
Но сейчас я не мог пожаловаться на это. Холодное, насмешливое выражение исчезло. На загорелых щеках проступили два ярко-красных пятна то ли от гнева, то ли от страха. Она выглядела так, будто увидела отвратительного жука под плоским камнем. Презрительная улыбка, затерявшаяся в уголках ее губ, была видна невооруженным глазом. Я снял руку с шубы и закрыл дверь шкафа.
— Вы не должны меня так пугать,— с укором сказал я.— Вам следовало бы постучать.
— Мне следовало бы...— ее губы выпрямились, но ей было не смешно.— Что вы собираетесь делать с шубой?
— Ничего. Я не ношу норку, этот мех не в моем вкусе,— я улыбался, а она нет.— Я могу все объяснить.
— Не сомневаюсь,— она стояла у распахнутой двери каюты, собираясь покинуть ее.— Думаю, будет лучше, если вы все объясните моему отцу.
— Как вам будет угодно,— непринужденно сказал я.— Только прошу вас поторопиться. Я занимаюсь срочным делом. Может, мне самому позвонить?
— Оставьте телефон в покое,— раздраженно ответила она, вздохнула, прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Я был вынужден признать, что любая дверь, даже облицованная дорогим материалом, на «Кампари» смотрелась во много раз лучше, когда к ней прислонялась Сьюзен Бересфорд. Она покачала головой и посмотрела на меня своими потрясающими зелеными глазами.— Я многое могу себе представить, мистер Картер, но единственное, чего никак не могу вообразить, это то, что наш старший помощник уплывает в спасательной шлюпке к необитаемому острову под парусом из моей норковой шубы.— Она приходит в себя, отметил я с сожалением.— И вообще зачем это вам? Там, в ящике, лежат драгоценности стоимостью в пятьдесят с лишним тысяч долларов.
— Я их не заметил,— признался я.— Я не осматривал ящики. Я ищу человека. Человека, который себя плохо почувствовал, потерял сознание или с ним произошло что-то еще худшее. Бенсон не поместится ни в один из таких ящиков.
— Бенсон? Наш старший стюард? Этот приятный человек? — она сделала пару шагов в моем направлении, и я испытал странное чувство удовлетворения, заметив тень озабоченности в ее глазах.— Он пропал?
Я рассказал ей все, что знал сам. Для этого не требовалось много времени. Выслушав меня, она воскликнула:
— Послушайте, даю слово, это дело и выеденного яйца не стоит. Он мог отправиться погулять по палубе, может быть, где-то сидит, может быть, курит, а вы сразу устраиваете обыск в каютах...
— Мисс Бересфорд, вы не знаете Бенсона. Ни разу в жизни он не покинул пассажирский отсек раньше одиннадцати часов вечера. Мы обеспокоены не в меньшей степени, чем беспокоились бы, если бы во время дежурства с мостика исчез вахтенный офицер или если бы рулевой покинул штурвал корабля. — Прошу прощения,— я открыл дверь каюты, чтобы установить, чьи голоса доносились снаружи, и увидел, что по коридору шел Уайт с одним из стюардов. Глаза Уайта засветились, когда он заметил меня, а затем погасли в знак неодобрения, когда он увидел Сьюзен Бересфорд, выходящую за мной из каюты. В этот вечер собственническое чувство Уайта подверглось сильным потрясениям.
— Я ищу вас, сэр,— сказал он с укоризной. — Меня прислал мистер Каммингс. Внизу мы ничего не нашли, к сожалению, сэр. Мистер Каммингс теперь обыскивает наши каюты,— он замер на мгновение, и мину неодобрения на его лице сменила озабоченность.— Что мне делать теперь, сэр?
— Ничего. То есть то, что обычно. Вы на вахте, пока мы не найдем старшего стюарда. Главное — это пассажиры, сами знаете. Через десять минут пошлите стюардов к носовому входу верхней палубы. Одного — отправьте осматривать офицерские каюты в носовой части, другого — офицерские каюты, расположенные на корме, третий — пусть проверит камбуз, кладовые, хранилища. Но прежде дождитесь моей команды. Мисс Бересфорд, я хотел бы воспользоваться вашим телефоном.
Не дожидаясь разрешения, я снял трубку и попросил коммутатор соединить меня с каютой боцмана. Мне повезло, боцман был у себя.
— Макдональд? Говорит старший помощник. Арчи, извини, что беспокою тебя, но у нас неприятности. Пропал Бенсон.
— Старший стюард? — в глубоком, низком голосе, который за двадцать лет в море не утратил горского акцента, присущего выходцам из Западной Шотландии, было что-то успокаивающее. В его тоне никогда не звучали ни удивление, ни восторг. Макдональд никогда ничему не удивлялся и не волновался ни по какому поводу. Он был не только моей правой рукой, он был самым главным человеком палубной команды корабля и, пожалуй, самым незаменимым.
— Вы осмотрели пассажирские каюты и каюты стюардов, сэр?
— Да. Безрезультатно. Возьми несколько человек, свободных от вахты или нет, это не имеет значения, и пройди с ними по главной палубе. Обычно там много членов экипажа в это время. Проверьте, может быть, кто-нибудь и видел Бенсона или заметил что-то необычное. Может быть, ему стало плохо, может, он упал и поранился. Насколько я понимаю, не исключено, что он мог выпасть за борт.
— А если мы ничего не найдем? Я полагаю, придется делать еще один чертов обыск, сэр?
— Боюсь, да. Ты сможешь, все это проделав, подняться сюда через десять минут?
— Это не составит труда, сэр.