— Все ключи взяли, Уайт? — спросил я.
— Да, сэр.
— Прекрасно.— кивком головы я указал на дверь справа, люкс номер один.— Откройте, пожалуйста.
Он открыл дверь. Я прошел мимо него, Каммингс следовал за мной. Зажигать свет не потребовалось, он был включен. Просьба к пассажирам «Кампари» — уходя, гасить свет — была для них пустым звуком и воспринималась как
оскорбление, принимая во внимание те деньги, которые они платили за путешествие.
В люксах «Кампари» не было обычных коек. Кровати с пологом на четырех столбиках были оборудованы встроенными, скрытыми, механически убирающимися боковыми стенками-ограничителями, которые легко поднимались в случае штормовой погоды. Не думаю, что когда-либо приходилось использовать эти ограничители, принимая во внимание уровень современной метеослужбы, свободу выбора курса, которая позволяла капитану Буллену обходить шторма, и эффективность наших стабилизаторов производства фирмы «Денни-Браун». Морская болезнь на «Кампари» не допускалась.
«Люкс состоял из спальной каюты, прилегающей к ней гостиной и ванной комнаты. С другой стороны к гостиной примыкала еще одна каюта. Все окна с отражающими солнечные лучи стеклами выходили на правый борт. Мы закончили осмотр каюты за минуту, заглянув под кровати и в шкафы, проверили портьеры. Ничего.
В коридоре я все так же, кивком головы, указал на люкс напротив. Номер два.
— Теперь этот,— сказал я Уайту.
— Прошу прошения, сэр. Я не могу. Эго каюта старика и его медсестер. Ужин им доставили на трех специальных подносах. Это было, позвольте припомнить, да, сэр, это было примерно в шесть пятнадцать вечера, и мистер Каррерас, джентльмен, который сегодня прибыл на борт, распорядился, чтобы их никто не беспокоил до утра,— Уайт был доволен своим ответом.— Очень строгое указание, сэр.
— Каррерас? — обратился я к начальнику хозяйственной службы.— Какое он имеет к ним отношение, мистер Каммингс?
— Вы разве не слышали? Оказывается, мистер Каррерас-отец является старшим партнером в одной из крупнейших юридических фирм этой страны — «Сердан и Каррерас». Мистер Сердан, основатель фирмы, и есть тот пожилой джентльмен из этой каюты. В течение последних восьми лет он пребывает в полупарализованном состоянии, а характер у него и прежде был несносный. Его жена и сын, Сердан младший, который является вторым после Каррераса человеком в фирме, нянчились с ним все это время, и, полагаю, он доставлял им немало хлопот. Как я понял, Каррерас предложил взять старичка на прогулку в основном для того, чтобы дать им передохнуть. Естественно, Каррерас чувствует, что несет за него ответственность, поэтому, наверное, и дал Бенсону такие указания.
— Насколько я понял, он далек от порога смерти,— сказал я.— Никто не намерен его убивать, ну зададим ему или медсестрам несколько вопросов.
Уайт уже открыл рот, чтобы выразить свое несогласие, но я резко обошел его и постучал в дверь.
Ответа не последовало. Я выждал целых тридцать секунд и вновь постучал, на этот раз громче. Стоящий рядом Уайт застыл от возмущения и неприятия моих действий. Я не обращал на него внимания и уже поднимал руку, чтобы ударить в дверь по-настоящему, когда послышалось движение, и неожиданно дверь открылась.
Ее отворила та медсестра, что была пониже ростом и полнее. На голове у нее был старомодный чепец, одной рукой она придерживала на груди легкую шерстяную длинную шаль, которая свисала до пола, оставляя видимыми лишь носки тапочек. Каюта за ее спиной была тускло освещена, но можно было разглядеть две кровати, стоящие в глубине, постель на одной из них была примята. Свободной от шали рукой медсестра протирала глаза.
Примите самые искренние извинения, мисс,— произнес я.— Я не думал, что вы уже спите. Я — старший помощник капитана, а это — мистер Каммингс, начальник хозяйственной службы. Пропал наш старший стюард, и мы подумали, что, может быть, вы что-нибудь видели или слышали, что могло бы нам помочь.
— Пропал? — она еще крепче вцепилась в шаль.— Вы имеете в виду... Хотите сказать, что он просто исчез?
— Скажем, мы не можем его найти. Вы могли бы нам помочь?
— Не знаю. Я спала. Видите ли,— объяснила она,— мы дежурим поочередно по три часа у постели мистера Сердана. Очень важно, чтобы рядом с ним кто-то был постоянно. Я пыталась вздремнуть, пока не наступит мой черед сменить мисс Вернер.
— Прошу прощения, что побеспокоили вас,— повторил я.— Итак, вам нечего нам сообщить?
— Боюсь, что нет.
— Возможно, ваша подруга мисс Вернер смогла бы нам помочь?
— Мисс Вернер? — прищурилась она.— Но мистера Сердана нельзя...
— Прошу вас. Это может оказаться очень серьезным.
— Ладно,— как все опытные сиделки, она знала, когда можно спорить, а когда нужно уступить.— Но я вынуждена просить вас соблюдать тишину и ни в коем случае не побеспокоить мистера Сердана.
Она и словом не обмолвилась о том, что мистер Сердан сам может причинить нам беспокойство. Могли бы и предупредить нас. Когда мы прошли в открытую дверь его каюты, то увидели, что он сидит в кровати. Перед ним на одеяле лежала книга, прикроватная лампа освещала его ночной колпак темно-вишневого цвета, отбрасывая густую тень на лицо, но не настолько густую, чтобы скрыть враждебный блеск в глазах под прямыми кустистыми бровями. Мне показалось, что враждебный блеск глаз был такой же постоянной чертой его лица» что и большой крючковатый нос, нависающий над торчащими седыми усами. Медсестра, впустившая нас, попыталась нас представить, но Сердан повелительным жестом руки приказал ей замолчать. Высокомерный старик, подумал я, к тому же имеет скверный характер и дурно воспитан.
— Надеюсь, вы в состоянии объяснить вашу возмутительную дерзость, сэр,— от столь ледяного тона поежился бы даже полярный медведь.— Ворваться в мою личную каюту без какого-либо на то разрешения,— он перевел свой пронзительный взгляд на Каммингса.— И вы, вы здесь! Вы ведь получили распоряжение, будьте вы прокляты! Полное уединение и никакого беспокойства! Требую ваших объяснений, сэр.
— Мистер Сердан, я не в состоянии выразить, как я сожалею, что мы побеспокоили вас,— вкрадчиво произнес Каммингс.— Только в силу совершенно чрезвычайных обстоятельств...
— Чушь!
Какова бы ни была причина, по которой сей плешивый старик так цеплялся за жизнь, его целью не могло быть желание прожить дольше своих друзей — последнего своего друга он потерял, когда был младенцем.
— Аманда! Вызовите по телефону капитана! Немедленно!
Высокая худая медсестра, сидевшая в кресле рядом с кроватью, начала собирать вязание, разложенное на коленях, почти законченный бледно-голубой свитер, но я жестом предложил ей оставаться на месте:
— Не надо звонить капитану, мисс Вернер. Он все знает, собственно он и послал нас. Мы хотели бы обратиться к вам и мистеру Сердану с маленькой просьбой...
— А я хочу обратиться с маленькой просьбой к вам, сэр,— его голос перешел на фальцет, в котором звучали возбуждение, гнев, страсть, а может быть, и все вместе взятое.— Убирайтесь отсюда к черту!
Я собрался сделать глубокий вздох, чтобы успокоиться, но малейшая пауза могла вызвать еще один взрыв негодования:
— Очень хорошо, сэр. Но прежде я хотел бы знать, быть может, вы или мисс Вернер обратили внимание в течение последнего часа на какие-либо странные звуки или заметили что-то необычное? Пропал наш старший стюард, и мы не можем найти никакого объяснения его исчезновению.
— Пропал? — фыркнул Сердан.— Напился или уснул где-нибудь,— и, подумав, добавил: — А вернее всего и то, и другое;
— Это на него не похоже,— тихо сказал Каммингс.— Вы можете нам помочь?
— Извините, сэр,— ответила мисс Вернер низким, хриплым голосом.— Мы ничего не видели и ничего не слышали. Ничего такого, что могло бы вам помочь. Но если бы мы могли что-то сделать...
— Вы ничего не можете сделать,— грубо прервал ее Сердан,— кроме своей работы. Джентльмены, мы ничем не можем вам помочь. До свидания!