— А что ж не закрыть? Книжки у вас, эти бродяги в браслетах, труп Хо…Хаббарда опять же при вас.
— И главный свидетель обвинения тоже, — усмехнулся Крэгс.
— Когда я дам показания, я уже не буду опасен? — спросил Норман.
— Нет, — ответил Крэгс, мысленно обругав себя за неосторожно вылетевшее слово.
— Вот, говорил я, что в книжках правду пишут, — сказал Норман, набивая трубку.
— Иногда, — согласился Крэгс. — Скажите, Норман, только откровенно, кто вас так запугал?
— Почему «запугал»? — переспросил тот.
— Не ловчите, я работаю инспектором пятнадцать лет, видел и знаю многое. В свое время вас предупредили, что от вас не останется и мокрого места, сболтни вы словечко полиции. Я не прав?
— Хорошо работаете, инспектор. Оно и верно — каждый человек должен знать свое дело, тогда и будет толк. Конечно, вы правы, — согласился Норман. — Эта баба, Липтон, когда мы были на кухне, режет сыр и говорит, вроде как размышляя: «Если книги не вернутся на место; то не завидую их новому владельцу, он не доберется и до Бултона». Вот ведь стервоза, а?
— Да, тут добавить нечего — нового владельца она сразу же отправила на тот свет, — согласился Крэгс. — И добирается он в Бултон ногами вперед.
— А теперь владельцами стали вроде как мы, — за-метил Норман.
— Чепуха! — Крэгс повернулся к Норману. — Старина, все будет в порядке, это гово…
— Тормози, парень!! — выкрикнул Норман.
Крэгс мгновенно обернулся. Кабина огромного грузовика, вывалившегося со встречной полосы, нависла над ними черной тучей. В последнее мгновение Крэгс: успел вывернуть руль, но было поздно — машина, ударившись о бампер мастодонта, взлетела в воздух, словно подброшенная невидимой исполинской рукой, и, нехотя, перевернувшись два раза, грузно рухнула прямо на крышу кузова, подломив его собственной тяжестью. Почти одновременно раздался взрыв. Останки машины, превратившиеся в огромный горящий факел, медленно сползали по насыпи вниз. Выскочивший из второй машины помощник инспектора Гаррисон услышал за своей спиной истеричный смех Липтон. Не оборачиваясь, он скомандовал:
— Джек, заткни рот этой суке!
Ничего больше он сделать не мог.
…ДЖОН ДЭВИС, ИЗРЯДНО ПОВЕРТЕВШИСЬ с одного бока на другой, понял, что уснуть ему не удастся. Обрывки тяжелых, недосказанных мыслей и образов про-носились у него в мозгу, будоража сознание и не давая успокоиться нервам.
«Неужели Хаббард сделал из меня шизофреника?
— Почему ты говоришь «шизофреник»? Ты знаешь, что это? Ты же не врач и никогда не поставишь диагноз самому себе. Но и врачу ты никогда не осмелишься показаться.
— А что же мне делать?
— Ничего — ты просто-напросто обречен.
— Почему?!
— Ты знаешь сам — за две недели ты превратился в жалкого труса, твой друг оказался предателем и убийцей, а на настоящего друга ты и сейчас смотришь свысока…
— Нет!
— Шесть лет ты поглядывал на него с вершины собственных миллионов и только сегодня начал понимать, что ты его потерял, потерял навсегда, мистер лауреат. Ты проморгал Липтон и еще о чем-то спрашиваешь, дурачок. Ты знаешь, кто она? Разве ты не боишься ее признания?»
Дэвис зажег свет, вылез из постели, натянул джинсы и накинул на себя полосатый халат.
«А что будет с моей работой? Ради нее я жертвовал всем, я вкалывал, как никто другой, не давая себе ни секунды передышки. Я не позволил себе жениться, я…
— Успокойся. Все это хорошо известно. С твоей работой ничего не случится. Ничего, в самом прямом смысле, — завтра ты сам уйдешь с кафедры, если, конечно, до-живешь».
— Проклятая голова, она разрывается на части, — пробормотал он, влезая в тапочки.
«Лучше напейся, дружок», — подсказал ему ехидный голос.
— Боже, за что такие муки? — громко сказал Дэвис и испугался собственного голоса. Решив, что алкоголь поможет ему хотя бы на время забыться, Дэвис спустился в гостиную. Налив себе полный стакан, он залпом осушил его. Виски показалось ему густым и теплым.
«Ничего, сейчас все пройдет», — подумал он, жадно раскуривая сигарету. Его взгляд упал на сумку Арчера, и все страхи ожили в нем с десятикратной силой.
— Чего я боюсь? — спросил он сам себя. — Картины? Нет, ерунда. Сейфа? Тоже нет.
«Загляни внутрь, и ты увидишь», — раздался ехидный голос.
— Внутрь чего? — спросил Дэвис и понял, что начинает сходить с ума. Кинувшись к сумке Арчера, он вытащил из нее браунинг, передернул затвор. Сердце бешено колотилось. Дэвис, держа пистолет в руке, повернулся кругом. В гостиной никого не было. Взглянув на картину, он зашатался и схватился за кресло — она опять висела криво. Отшвырнув пистолет, он кинулся к ней, повернул вверх и открыл нишу сейфа. Трясущимися руками набрал код и отворил дверцу. Заглянув внутрь, Дэвис отпрянул в ужасе, успев захлопнуть дверцу в последний момент.