– Я вытащил его из снега, – улыбнулся Всебор. – Он достался мне случайно.
– Может быть, – пожал плечами Сейбилен. – Может быть!
В прихожей послышались шаги, и Сейбилен насторожился. Трудно было поверить, что человек, запросто общавшийся с царскими сановниками и даже с самим государем, опасался какого-то Бруно. Старик покраснел, робко покосился на слугу и смущённо застыл.
– Как не стыдно!? – послышался голос Бруно. – Я экономлю, собираю буквально по копеечке, а вы так расточительно распоряжаетесь своими доходами.
Всебор запихнул остатки бутерброда в рот и даже успел прихватить пару кусков хлеба, прежде чем Бруно сгрёб со стола всю снедь.
– Молодость так жадна и прожорлива, – качая головой, заметил Бруно. – Впрочем, и старость в прожорливости не уступает молодости.
Всебор медленно шагал по мостовой и улыбался. Иногда он засовывал руку за пазуху и с подобострастием извлекал драгоценный свиток.
– «И что бы вы господин Амброзус, сказали сейчас? – подумал он. – Хлебнул, я по-вашему лиха?»
Мимо сновали люди: крестьяне с котомками за спиной, нищие, оборванцы с окраин, прачки с покрасневшими руками, торговки рыбой, иногда, громыхая колесами, проезжали по брусчатке облезлые кареты поиздержавшихся дворян. И Всебору хотелось поделиться со всеми этими людьми своей радостью, но разве можно объять необъятное?
– Так-так и куда это мы так навострились? – послышался знакомый голос.
Всебор встрепенулся и посмотрел в сторону говорившего. На другой стороне улицы, в тени дома стоял рослый щёголь. Костюм с иголочки, роскошные кожаные штаны, башмаки из редкостного сафьяна, шерстяной зелёный сюртук с медными пуговицами.
– Попрыгунчик! – воскликнул Всебор. – Но каким образом?
Парень криво улыбнулся и медленно перешёл улицу.
– Разве я похож на идиота? – поинтересовался он. – Деньги существуют не только для того, чтобы глотку брагой заливать, сунул несколько монет начальнику городской стражи и все дела.
– Врёшь ты всё, – отмахнулся Всебор. – Вчера вечером, у тебя не оставалось даже гнутого гроша, чтобы за кусок селёдки расплатиться, потому в драку и полез.
– По-правде, говоря, это мой папаша подсуетился, – Попрыгунчик хлопнул приятеля по спине. – А гильдейский купец, это тебе не базарный торгаш.
– Знаем, знаем! – усмехнулся Всебор. – С твоим папашей и твоими связями…
– Нет, ну только не надо завидовать, – огрызнулся Попрыгунчик. – Тут всё не так просто, как кажется. Отец желает, чтобы я занимался делом, а мне хочется другого.
Попрыгунчик задумчиво сунул руки в карманы и посмотрел куда-то вдаль.
– Чёрт! Это ж надо было так нажраться! – возмущённо зарычал он. – И вы, дружки называется, неужели не могли остановить?
– Разве тебя остановишь? – Всебор достал из кармана краюху хлеба и протянул приятелю. – Надломим?
– Ржаной? Уволь, – фыркнул купец. – Я вашу плебейскую пищу на дух не переношу.
– Дело хозяйское. Мне больше достанется!
Некоторое время они шагали молча, потом Попрыгунчик оживился и положил приятелю на плечо руку.
– Слушай! У меня возникла одна мысль, – вкрадчиво произнёс он. – После вчерашнего инцидента, папаша пообещал держать меня на коротком поводке, а ты знаешь, у меня высокие чувства, по-крайней мере к той дворянке, Розетте.
– Ну да, которая старше тебя на двадцать лет?
– Ты глупый олух! И ничего не понимаешь. У неё сундуки от монет ломятся и пара галеонов с товарами, где-то за морями болтается. Да и Розетта совсем не дурна собой. Даром что ли за ней увиваются всякие дрыщи.
– Как бы эти дрыщи, не объединились, и не намяли кое-кому бока!
– Да я их… – Попрыгунчик многозначительно погрозил деревянному столбу. – Впрочем, ты прав, есть там один тип, кулаки, что твоя голова, боюсь, моя тонкая натура не перенесёт встречи с его клешнями.
– Я начинаю понимать, к чему ты клонишь, – улыбнулся Всебор. – Хочешь, чтобы я делал ту работу, на которую тебя подвязал отец? А сам будешь таскаться за Розеттой и с такими же прощелыгами глушить винище в кабаке. Верно?
– Верно! – Попрыгунчик расплылся в ответной улыбке и остановился. – Дай-ка мне твоего хлеба.
Вечерело. Тёплый солёный бриз ласкал кожу и навевал сон. Они направлялись к городской пристани, рядом с которой с незапамятных времён располагались бесконечные склады Спумариса. Сейчас большая часть хранилищ пустовала. Сказывались последствия долгой войны, опустошение многих прибрежных государств и большие человеческие потери, отчего спрос на заморские товары был не так велик, как раньше.
– Доход поделим пополам, – заметил Попрыгунчик. – Я бы и сам поработал, но не переношу моряков, они почему-то вызывают у меня брезгливость, а ещё ненавижу качку и запах водорослей.
– А почему тебе половина? – возмутился Жиль. – Тебя тут вообще не будет…
– Потому что работа моя, – огрызнулся Попрыгунчик. – Какого лешего этот зубастый тип за нами увязался?
Молодой купец с подозрением покосился на Жиля и демонстративно отстранился.
– Он нам не нужен, только лишний рот на наш трудовой кусок.
– Зубастик мой друг, – отозвался Всебор. – Хочешь этого или нет, но Жиль будет рядом.
– Твоё право, только на большую долю не рассчитывай. Желаешь, чтобы этот тип был рядом, делись с ним своей долей.
– Договорились, – пожал плечами Всебор. – Только как быть, если твой отец задумает проверить, как его сын-весельчак выполняет свои обязанности?
– Я об этом уже думал, – отмахнулся Попрыгунчик. – По большому счёту морякам безразлично, кто заполняет журнал прихода или переводит договор. Слабое звено мой въедливый папаша. Но у него куча дел, которыми надо постоянно заниматься, что, впрочем, не исключает внезапной проверки. Поэтому ты должен делать всё быстро. Оплата сдельная и неважно, сколько ты потратил на неё времени. Быстренько перевёл и делай ноги.
– Ну, ты даёшь! – смутился Всебор. – А если я не знаю какого-нибудь языка или возникнут сложности с капитаном?
– Это уже твои проблемы, – отозвался Попрыгунчик. – Как говорится: не умеешь, не берись.
Глава 4
Из расположенных рядом с пристанью кабаков и таверн доносилась разгульная музыка, дикий необузданный хохот матросов, грубая ругань. Тянуло подгоревшей снедью и дровяным дымом. Рядом с причалами стояли десятка два галеонов, ещё десяток кораблей болтались в ожидании проверки на рейде.
– Скажешь, что ты переводчик, – предупредил Попрыгунчик. – И тебя прислали из конторы господина Штраба.
– Куда идти-то? – смутился Всебор. – Не нравится мне эта затея, как бы не случилось худа.
– Глупый Всебор, – Попрыгунчик приложил ладонь ко лбу и, щурясь от закатного солнца, посмотрел в сторону кораблей. – Никому дела нет, кто пришёл выполнять работу. А моряки не тот народ, чтобы заботиться о соблюдении каких-то правил.
Где-то под сгнившими лодками весело стрекотала цикада, у бочек с рыбой злобно завывали коты, какой-то пьянчуга, брошенный дружками, гнусаво мычал старинную песенку про морских бродяг.
– Вон видишь ту посудину с облезлыми парусами? Тебе туда! – Попрыгунчик от души хлопнул Всебора по хребту и, пнув на прощание Жиля, убежал.
– Как я ненавижу этого типа! – сверкая глазами, процедил Жиль. – Богатый, удачливый, пользуется популярностью у дворянок. Ск-к-котина!
– Не отвлекайся! – Всебор шагнул к штормтрапу. – Сдаётся мне, здесь могут обчистить до нитки. Так что засунь поглубже свою мелочь.
Разбиваясь о сваи, тихо хлюпала внизу вода. От корабля разило какой-то невообразимой гнилью, да и выглядел он так, словно его подняли с морского дна. Облезлые изъеденные чёрвём доски, бурый от потёков фальшборт, разодранные грязные паруса и ветхие, рассохшиеся надстройки.
На мачте висел зажженный масляный фонарь, а под ним в странной нелепой позе спал какой-то нечёсаный оборванец.
– Пошли! – позвал Всебор. – Сам же хотел поработать толмачом у моряков.