В углу зашевелились занавеси, Алехандро вздрогнул, сделал шаг назад, но быстро успокоился и протянул руку.
- Иди сюда, милая, это всего лишь я, Хандро. Не бойся меня. Она осторожно выбралась наружу. На ней было когда-то белое, но теперь пожелтевшее платье, рваная кружевная шаль. Шли годы, и она все больше и больше становилась похожа на дикую кошку, боялась людей, готова была в любой момент броситься бежать. Слуги называли ее Ила Луна, сумасшедшая.
- Посиди рядом со мной, милая, - сказал Алехандро, надеясь выманить ее из убежища, но она остановилась возле первого освещенного ярким солнцем квадрата на мраморном полу. Она была прекрасна и совсем молода. Вечно молода, если не принимать во внимание тончайших трещин, появляющихся на коже странного желтоватого оттенка, - тиа Элейна объяснила, что Сарио Грихальва использовал не очень хорошие краски, когда ее рисовал.
В дальнем конце коридора раздался взрыв смеха - прибыла новая группа посетителей, и она мгновенно бросилась к занавеси. Алехандро подождал, но она даже ни разу не выглянула, хотя он видел, что она по-прежнему находится в своем укрытии. Бедное, лишенное разума создание. Может быть, какой-нибудь иллюстратор Грихальва узнает заклинание, которое вылечит ее от этого страшного недуга, или ей суждено, постоянно находясь рядом со своим плененным создателем, ждать, когда она, словно древняя картина, рассыплется в прах от времени.
Он медленно пошел вслед за сыном и только теперь заметил группу, собравшуюся в нише. Бальтран тоже остановился там - как любой ребенок, изолированный от своих сверстников, он не мог пройти мимо группы оживленно болтающих детей.
Элейна Грихальва привела в Галиерру один из своих классов. Дети сидели перед картиной Гуильбарро Грихальвы "Рождение Коссимы" с эскизниками и карандашами и копировали великое произведение знаменитого мастера. Бальтран подлетел к Элейне, смущенно поклонился и получил в награду поцелуй. После этого он подошел к двум девочкам, устроившимся на скамейке, и тут же начал задавать им вопросы.
Элейна отбросила с лица прядь серебряных волос и, обернувшись, увидела Алехандро. С улыбкой подошла к нему.
- Ваша светлость, - своим милым голосом сказала она. Элейна обладала завидной уверенностью в себе, впрочем, разве могло быть иначе? Она признанный мастер живописи в Тайра-Вирте. Художники из других стран прибывали сюда, чтобы поучиться у нее. Короли и королевы умоляли написать их портреты. Я всегда так рада видеть тебя, нинио. Вот уже два месяца тебя не видно на занятиях.
- Государственные дела. - Он попытался улыбнуться, хотел, чтобы слова прозвучали как шутка, но у него ничего не вышло.
- К сожалению, - кивнула Элейна в знак того, что все понимает.
- Уже слишком поздно? - неожиданно спросил он. - Мне уже поздно учиться как следует?
- По-настоящему развить твой Дар? Думаю, уже поздно, Алехандро, мне не хочется огорчать тебя, но это так. - Он опустил голову. - Но для живописи никогда не бывает поздно, если ты, конечно, действительно хочешь серьезно ею заниматься. Никогда не поздно использовать в полной мере то время, что отпущено тебе судьбой. Многие начинали уже в солидном возрасте и стали великими художниками, а все лишь потому, что готовы были работать и стремились к знанию. Ты талантлив и любишь рисовать, только... - Она махнула рукой, показывая на стены, на весь Палассо. Его Палассо.
- Как странно, тиа. У Великого герцога множество обязанностей, но живопись в них не входит. Через десять лет Бальтрану исполнится двадцать, и я смогу спокойно отойти от дел, но мне будет сорок и жизнь моя подойдет к концу, не так ли?
- Сколько лет тебе отпущено, если сравнивать с иллюстраторами, расходовавшими свою собственную кровь и слезы каждый день, никому не известно. И может ли кто-нибудь из нас знать, когда он умрет? Не думай об этом, нинио. У тебя есть обязанности, и ты прекрасно с ними справляешься. Ты хороший человек и отличный Великий герцог, Алехандро.
- Даже при том, что сердце у меня лежит совсем к другому? - Он показал на "Рождение Коссимы".
- А это решать тебе. Вдруг ты не добьешься тех успехов, о которых мечтаешь? Вполне может оказаться, что ты недостаточно талантлив. Даже в Палассо Грихальва лишь один ребенок из целого поколения становился Верховным иллюстратором.
Он протянул руку и коснулся цепи, висевшей у Элейны на шее, приподнял Золотой Ключ.
- Ты не Одарена, но у тебя он есть. Элейна грустно улыбнулась.
- Я его заслужила.
Алехандро взглянул на Бальтрана, который восторженно рассказывал своим тоненьким голоском про паровые локомотивы.
Нужно раскрыть еще так много секретов. Познать так много тайн. Эйха! Нет смысла оплакивать прошлое.
- Я приду на следующей неделе. Обещаю.
- Буду ждать тебя, меннино. - Элейна поцеловала его в щеку и вернулась к своим ученикам.
Вот они, лица до'Веррада, изображенные руками Грихальва. И вот он стоит здесь, Великий герцог Алехандро до'Веррада II. И иллюстратор Грихальва, практически не прошедший обучения, но, вне всякого сомнения, обладающий Даром. Странный конец истории, начало которой положила его мать четыреста лет назад.
***
Ничего особенного в Сарио Грихальве. По крайней мере постороннему взгляду ничего не заметно.
Она остановилась перед портретом, все еще исполненная жизненных сил и энергии, хотя ее когда-то великолепные волосы совсем побелели, кроме нескольких черных прядей, напоминающих о далекой юности. Она была все так же прекрасна, потому что время и достоинство награждают женщин, на чью долю выпали страдания, особой красотой.
"Зеркало истины" - так они назвали эту картину, и, пожалуй, правильно. Но для нее портрет навсегда останется напоминанием о ее собственном заточении, несмотря на то что прошло уже тридцать лет с тех пор, как она получила свободу, открыв дверь, запертую магическим заклинанием Верховного иллюстратора.