— Радость стоит печали, встреча стоит разлуки, жизнь стоит смерти, — сказал Келеборн. — Скажи: ты согласился бы не родиться, чтобы после не пришлось умирать?
Следопыт снова низко склонился перед Владыками. Он понял урок. Любовь стоит печали и разлуки, стоит самой смерти — ведь это и есть самая жизнь. Приглашение Владык подарило ему и Арвен второе рождение… Как благодарить их за это?
Владычица усмехнулась — очевидно, мысли человека не были для нее тайной.
— Благодари не нас, а судьбу, — посоветовала она. — Мы лишь следовали ее велениям — ибо нам лучше других известно, что противиться ее воле бессмысленно и чревато бедами…
— Особенно если воля судьбы совпадает с волей женщины, — как бы про себя пробормотал Келеборн.
Арагорн едва успел подавить смешок; Галадриэль же ничуть не смутилась.
— Это правда, — с улыбкой подтвердила она, — ведь мы, женщины, куда лучше различаем знаки судьбы! Так вот: тот, кто следует судьбе — получает ее дары. Судьба вручила тебе дивный дар, Арагорн, сын Араторна — храни его. И да хранят тебя Благие Стихии!
Главное было сказано. Что ж, Владыки могут быть уверены — Арагорн сбережет врученный ему дар. Скорее погаснут все звезды, чем он перестанет любить Арвен… Но слова не нужны тем, кто читает в душах, и потому воин просто еще раз поклонился.
— Мы не будем больше задерживать тебя, — сказал затем Келеборн. — Знай: приглашение наше остается в силе; если ты пожелаешь вновь войти в Лориэн, наши тропы откроются тебе. Пусть же дорога твоя будет легкой, и да сопутствует тебе всякая удача!
— Ваше пожелание уже сбылось, ибо побывать гостем вашей страны — редкостная удача, — отвечал следопыт учтиво. — Да не коснется ваших лесов злое лихо, и пусть процветают они бессчетные века!
Галадриэль и Келеборн кивнули; Владычица вручила ему письмо к Элронду, тщательно обернутое и запечатанное, и тоже пожелала доброго пути.
На том и завершилось прощание с Владыками Золотого Леса, и следопыт вслед за Халдиром вышел за ворота столицы. Путь их лежал по знакомой Арагорну тропе — вверх по реке, потом через холмы и леса, выше и выше; они шли быстро, без задержек и остановок, и еще задолго до заката миновали Холм Амрота. Халдир предложил было подняться на него, но Арагорн покачал головой: только вчера он был здесь вместе с Арвен, все пережитое тогда еще горело в его душе, и боль расставания от этого лишь усилилась бы. Эльф не настаивал; спокойный и неразговорчивый, он обращался к путнику с самыми простыми, необходимыми словами и ни о чем не расспрашивал его. Тем лучше — душа Арагорна была переполнена, слишком многое надо было ему осмыслить, и у него не было сил и желания на досужие разговоры.
Они шли до позднего вечера и заночевали в хижине на небольшом талане в ветвях мэллорна, осенявшего безымянный ручеек, — Халдир объяснил, что хижиной этой пользуются охотники и пограничные стражи. Следопыт сжевал ужин, не чувствуя вкуса, и уснул как убитый, так что провожатому пришлось потрудиться, чтобы растолкать его поутру. Однако мысли и чувства Арагорна чуть успокоились, тоска притихла, и он вдруг почувствовал, что сердце его согрето надеждой и предвкушением: когда-нибудь он вновь соединится с Арвен. Пусть между ними лягут горы, леса и реки, пусть ему предстоит пройти сквозь бессчетные опасности и битвы, пусть дни, месяцы и годы минуют прежде, чем он вновь увидится с возлюбленной — но когда-нибудь Тьма рассеется, и они встретятся, чтобы уже впредь не разлучаться. Разве этого мало, чтобы без уныния смотреть в будущее?
После сытного завтрака они без проволочек продолжили путь, и через несколько часов бодрой, быстрой ходьбы вышли к шумливой речке с белопенными порожками и перекатами. «Это Нимродель», — пояснил Халдир. Значит, речке дали имя в память о злосчастной возлюбленной Амрота… Путники некоторое время шли по тропе против течения, пока вдруг их не окликнул звонкий голос, и в ветвях большого мэллорна не показался эльф в серебристо-зеленой одежде. Он перекинулся с Халдиром парой слов и спрыгнул на землю.
— Добро пожаловать на заставу, Арагорн из Гондора, — приветливо сказал он. — Здесь — граница наших земель. Мы редко переходим ее, но тебе мы покажем начало пути через горы — после того, как ты разделишь с нами трапезу.
Сверху скинули веревочную лесенку, и все трое влезли по ней на тщательно укрытый ветвями, незаметный снизу талан. Здесь их встретил еще один страж. Без дальнейших церемоний они разделили обед из хлеба, мяса и сыра, запили его ароматным ягодным взваром. Пограничники рассказали, что не так давно поднимались на перевал — все спокойно, Карадрас настроен к путникам мирно, и значит, у гостя есть возможность перейти горы без приключений. Арагорн был только рад услышать это: за приключениями он пока не гнался.
На тропу они вернулись все вместе: пограничники решили помочь гостю перебраться через реку. Переправа оказалась неподалеку, хотя Арагорн не рискнул бы сунуться здесь в воду — река неслась в узком, глубоком русле между крутыми берегами. Но эльфов это не смутило: из схрона на дереве они достали прочную веревку с грузом на конце, ловко перекинули ее через речку, зацепив за низкую ветку на том берегу, и натянули над потоком. Таким же способом навесили перило; теперь по веревке мог пройти и человек. Арагорн с благодарностью раскланялся со стражами, учтиво ответил на благопожелания в дорогу и вступил на хлипкий мостик. Пограничники знали свое дело — тонкая с виду веревка была натянута как струна и не сильно прогибалась под его весом, так что, придерживаясь за перило, он прошел по ней без затруднений. На том берегу он снял веревку с ветви, бросил ее обратно — и тем самым отделил себя от зачарованной страны. Помахав на прощание, эльфы тут же исчезли среди деревьев. Он остался один.
Странно, но здесь, за нешироким потоком, другими были воздух, и ветер, и солнечный свет — будто бы острее и резче. Мягкое золотое сияние исчезло; мир стал обыкновенным, привычным человеку — контрастным и жестким. И по мгновенному этому чувству Арагорн понял, что волшебство Лориэна оставило его.
Не страшно. Он не стал задерживаться и зашагал дальше, прочь от реки. Мэллорны здесь уже не росли, и какое-то время он шел через буковые рощи; потом тропа круто полезла вверх, карабкаясь все выше и выше по лесистому отрогу горы. Буки измельчали, потом сменились лиственницами и елями; потом и они расступились, и следопыт, уже изрядно запыхавшийся и вспотевший, вылез на широкую отлогую поляну.
Пройдя по ней несколько шагов, Арагорн остановился и осмотрелся. Впереди высился могучий хребет, увенчанный сверкающими сине-белыми снегами. За его спиной падал вниз поросший густым лесом склон, и далеко в глубине сквозь дымку золотился Лориэн; очертания его были туманны, как будто он принадлежал миру грез, а не миру яви, куда вернулся человек. Но нет — Золотой Лес был явью, в чем-то даже еще более настоящей, чем обычный мир; случившееся там не было грезой, но содержало в себе самую суть жизни. Обретенное там счастье явилось огромной — быть может, незаслуженной — наградой. И оно же обернулось испытанием. Выходит, судьба испытывает человека не только бедами, но и дарами?
Пускай! Отныне загадки и вызовы рока не страшны ему — для него воссияла путеводная звезда, что поможет отыскать путь даже в самом густом мраке. Покуда он верен своей любви, он не собьется с дороги. Но, чтобы пройти ее, надо идти вперед.
«Арвен, жизнь моя, до встречи!..» — шепнул Арагорн; ветер подхватил его слова и унес в Лориэн. А он развернулся лицом к блистающим снегам Карадраса и мерным шагом двинулся вверх.