Петт улыбнулся, подумав про себя, как легко будет заработать те пятьсот гиней, которые ему платят за убийство Годдингса. Даже во время этой короткой встречи было очевидно, что Годдингс стал жертвой черты, которую Пэтт наблюдал у многих глупых людей - полного незнания своей собственной глупости. Это блаженное неведение привело к фатальному избытку уверенности в себе. Годдингс, например, верил, что он может наставить рога пожилому директору компании, нагло соблазнив на публике гораздо более молодую жену старика, и что ему это сойдет с рук. За очень короткое время до того, как он покинет этот мир, ему предстояло узнать, как сильно он ошибался.
Поднявшись на борт "Графа Камберленда", Петт не торопился, прежде чем выступить против капитана. Ему нужно было найти свою морскую опору и узнать как можно больше о компании корабля и о различных дружеских связях, союзах, вражде и напряженности, которые существовали внутри него, и все это он намеревался использовать для осуществления своего плана. Более того, он ждал сигнала, без которого не мог убить, голоса в своей голове, посланца с небес, которого Петт знал только как святого, который пришел заверить его, что его жертва заслуживает смерти и что он, Уильям Петт, будет вознагражден на небесах за свои усилия очистить землю от греха.
Каждую ночь Пэтт спал на деревянной койке, подвешенной на крюках в бревнах, которые были прикреплены к стене каюты, чтобы она оставалась устойчивой, когда корабль качался. Теперь он стоял на коленях у кровати, и присутствие Святого наполняло его разум и душу – да и все его существо - сознанием того, что Он благословен и что вся компания ангелов и архангелов наблюдает за ним и защищает его. Пока длилось это видение, Петт испытывал такой блаженный экстаз, какого никогда не испытывал ни с одной женщиной, и когда он поднялся, то с радостью в сердце, потому что сегодня вечером ему предстояло исполнить Божью работу.
Его избранным оружием был совершенно обычный столовый нож, который он взял со стола капитана, где каждый вечер ел вместе с Годдингсом и его старшими офицерами. Петт отточил его лезвие точильным камнем, который он незаметно выкрал из корабельных запасов, пока он не стал таким же острым, как любой кинжал. После того как он использовал его, чтобы убить Годдингса, он планировал воспользоваться неразберихой, которую неизбежно вызовет обнаружение тела капитана, и оставить его среди личных вещей угрюмого, непопулярного молодого мичмана, чья некомпетентность и дурной характер неоднократно делали его объектом гнева капитана. Никто бы не усомнился, что у парня были причины желать мести, и у него не было бы друзей, которые могли бы выступить в его защиту, хотя Петт был готов добровольно выступить от его имени, когда свершится всеобщее правосудие. Это было на потом. Однако теперь он положил нож в правый карман бриджей, вышел из каюты и постучал в дверь капитанской каюты.
- Входите же!- Воскликнул Годдингс, ничего не подозревая, потому что у них вошло в обычай каждый вечер выпивать по стакану бренди, обсуждая события дня на борту корабля, размышляя о постоянно растущем могуществе и богатстве Ост-Индской компании (особенно о том, как человек может заполучить большую ее долю) и вообще приводя мир в порядок.
Двое мужчин разговаривали и пили в своей обычной дружеской манере, но все это время Петт ждал момента, чтобы нанести удар. И тогда святой, как он всегда делал, предоставил ему прекрасную возможность. Годдингс, к этому времени несколько одурманенный выпивкой, выпив гораздо больше, чем Петт, который предусмотрительно держал свое потребление на минимуме, встал со стула, чтобы принести еще бренди из деревянного сундука, который был разделен на шесть отделений, каждое из которых содержало хрустальный стеклянный графин, наполненный разнообразными спиртными напитками.
Годдингс отвернулся, роясь в графинах в поисках еще одного бокала с бренди, совершенно не обращая внимания на Петта, который молча поднялся со своего места, вынул из кармана нож и направился к нему через каюту. В самый последний момент, когда Петт уже собирался вонзить клинок в правую почку Годдингса, капитан обернулся.
Для Петта такие моменты, как эти, казалось, тянулись бесконечно. Он ощущал каждое движение своей жертвы, каким бы крошечным оно ни было, каждый вздох, каждую мимолетную вспышку на лице. Глаза Годдингса расширились в полном недоумении, полном удивлении человека, который просто не мог понять, что с ним происходит и почему. Петт нанес три быстрых удара, резких и быстрых, как удары боксера-призера, в мясистый живот Годдингса. Капитан был слишком потрясен, чтобы закричать от страха или даже от боли. Вместо этого он мяукал, как младенец, беспомощно глядя вниз, на алый поток крови, заливавший его белый жилет, и на то, что он обмочился от страха и потрясения, пятно мочи растекалось по его бриджам.