К слову, Тана не была моей сестрой по крови, мама забеременела где-то в городе, где жила и работала в аптеке, и вернулась в деревню одна, без мужа. Ее родители, конечно, уговаривали выгнать плод, но мама отказалась, родила меня. Кто мой отец она так и не рассказала, обещала, как подрасту, но так и не успела. Через год после моего рождения, стала встречаться с отцом Таны, мать которой умерла в родах. Сначала просто помогала с ребенком, а потом они поженились и стали растить нас, как родных. Я очень любила сестру и ее папу.
А через месяц после разговора с дядькой Петримом мы отправились в город Киршиан, где располагалась школа «Золотая нить», с директрисой которой был знаком наш егерь.
Глава 2
- Ого, какая роскошь, - обрадовалась Тана, при входе на этаж, где мы будем проживать, и, видя дверь в душевые и санузел, - не нужно бегать на улицу или в кустики! Все, я люблю это место!
Из нас троих Тана - самая жизнерадостная; я тоже такой была до разбойников. Возможно это оттого, что ее не изрезал ножом Старый Бор. Она потеряла сознание от ужаса, и естественно, не сопротивлялась, а после не могла даже вставать два дня и ее больше не успели тронуть. В результате - сестра ничего не помнит. Убить она тоже никого не успела.
Мы же с Ликой помнили все, и не могли пока забыть. Ночами я часто просыпалась от её криков, а иногда, они с Таной расталкивали меня. Да и красные пока шрамы по всему телу не позволяли оставить прошлое в прошлом. Мы обе стали более замкнуты, я так вообще не понимаю, что со мной происходит. Нахожусь словно в окутанном тьмой коконе, в нем так хорошо и спокойно. Он не обидит и не предаст. Понимаю, что нужно из него выбираться, освободиться, и жить дальше - но пока не могу.
Я жила и радовалась, мечтала и желала, а потом в один миг всего этого не стало. Не стало ничего! И что делать теперь, я не знаю.
Дядька Петрим говорит, что время лечит, и скоро все станет казаться сном, но пока … это не был сон. И тело, которое до сих пор болело от побоев, и пустые могилы родителей - все это не позволяло забыть.
- Вот ваша комната, жить будете втроем, - сказала пожилая комендантша, госпожа Гархен.
Наверное, так и должны выглядеть гномы. Низенькая, страшненькая, толстенькая и въедливая, только без бороды. Потому что за пять минут, пока мы дошли до общежития, она нам целую лекцию прочитала о чистоте, поведению и тому подобному. Но мы не жаловались, глаза у женщины добрые, думаю строгость напускная, чтобы не расслаблялись сразу. Всего в общежитие нас заходило пятнадцать девушек, но наша комната оказалась угловой и в самом конце коридора, поэтому все уже разошлись выбирать новые места обитания и соседок. Наше новое жилище было больше других, куда мы успели сунуть носы по дороге, что неудивительно. Вообще в комнатах живут по две девушки, но на каждом этаже предусмотрено несколько помещений для троих, большие по размеру, с огромным шкафом и столом.
Да, мне здесь нравится, хоть и места не много, но как-то уютно! Два окна с занавесками в цветочек, три нешироких кровати, сдвоенный шкаф, два небольших стола, три стула. Вот собственно и вся обстановка. Но так тут тепло и хорошо, да и вид из окна на тренировочную площадку сразу стимулирует пойти позаниматься спортом.
Госпожа Гархен ушла встречать других адепток, а мы стали осматриваться. Вещи оставили в гостинице, где по совету дядьки Петрима сняли комнату. Хозяин был его боевым товарищем, поэтому присматривал он за нами, как за родными.
- Ну что, идем забирать вещи? - спросила Тана. - Ночевать будем на новом месте. Завтра с утра пораньше в библиотеку пойдем, а то, судя по количеству поступающих, после будет не протолкнуться.
- Согласна, нужно только постельное белье сбегать взять сразу, и пойдем, -ответила я.
Через три часа мы уже обживали новые комнаты, раскладывали вещи по местам, разбирали купленные недавно тетради и карандаши. Это я настояла, все равно мимо рынка проходили в гостиницу, а завтра придется докупать вещи и что еще скажут. Гардероб у всех троих был скудный, хоть родители и считались самые богатые в деревне, но из старых вещей мы выросли, а новые разбойники растащили. Дядька Петрим отдал нам свои сбережения, хоть мы и сопротивлялись, как могли. Но он сказал, что раз остается жить в нашем доме на всем готовом, нечего отказываться от денег.