В этом мужчине все было чересчур спокойным и тихим, он производил впечатление слишком наблюдательного терпеливого человека, который в случае необходимости много часов может провести в темноте в ожидании.
— Никто не просил вас целый час сидеть около моего дома, Никодемус Лайтфут. — Фила села на обтянутый желтым полотном рабочий стул и взяла в руки свой бокал с чаем.
— Называйте меня Ником.
Она ответила не сразу, несколько секунд рассматривая его золотые со сталью наручные часы, голубую изысканно-грубоватую рубашку, расстегнутую на шее, и удобные потрепанные джинсы. Джинсы были похожи на обычный «Ливайс», зато свободная рубашка стоила сотню долларов или больше. Мужчины его типа охотно носят стодолларовые рубашки со старыми джинсами.
— С какой это стати мне называть вас Ником? — Женщина сделала глоток холодного чая.
Ник Лайтфут не заглотнул приманку. Он, в свою очередь, внимательно рассматривал ее, и его глаза за стеклами очков стали задумчивыми. В тишине слышался легкий гул комнатного кондиционера.
— Вы явно хотите вести себя так, чтобы с вами было сложно, правда? — наконец спросил он.
— У меня это хорошо получается. Было много практики.
Ник окинул взглядом стеклянный кофейный столик, остановившись на стопке туристических проспектов.
— Собираетесь в поездку?
— Подумываю об этом.
— В Калифорнию? — Он полистал несколько брошюр с изображением бескрайних пляжей и Диснейленда.
— Крисси часто говорила, что мне подошла бы Южная Калифорния. Мой образ жизни, считала она, требует высокого темпа.
Лайтфут помолчал несколько минут, и Фила наблюдала за ним уголком глаза. «Хищник», — пришла она к выводу. В его светло-серых глазах отражались холодный ум и постоянный поиск добычи. Тонкие губы, агрессивный нос и высокие резкие скулы напоминали о крупном животном. Тяжелая копна его темных волос была слегка прорежена серебром. «Лет тридцать пять, тридцать шесть, — предположила она. — Ив свое время явно много охотился».
В линии его плеч была какая-то бессознательная высокомерность, а в теле чувствовались одновременно мощь и изящество. Она знала, что у Лайтфута должна быть мягкая, крадущаяся поступь, под которой горела земля, когда он двигался. Он мог бы целый день преследовать свою жертву, если это необходимо, и при этом оставаться полным энергии для того, чтобы в конце охоты нанести решающий удар.
— Вы не совсем такая, как я ожидал, — наконец произнес Ник, поднимая глаза от проспектов.
— А что вы ожидали?
— Не знаю. Просто вы другая.
— Мне поступали телефонные звонки от некой особы по имени Хилари Лайтфут, которая, похоже, почти все свободное время уделяет истинно британской привычке ездить верхом. А также от человека по имени Дэррен Каслтон. Кажется, он работает в офисе. А где ваше место в этом сценарии, мистер Лайтфут? Крисси никогда вас не упоминала. Откровенно говоря, вы выглядите как гора мышц на зарплате.
— Я не был знаком с Крисси Мастерс. Три года назад я переехал из Вашингтона в Калифорнию.
— Как же вы меня нашли?
— Это было нетрудно. Я сделал несколько телефонных звонков. Ваша бывшая начальница дала мне ваш адрес.
— Тельма рассказала вам, где меня найти? — резко спросила Фила.
— Да.
— Что вы с ней сделали, чтобы выудить мой адрес?
— Ничего я с ней не делал. Просто побеседовал.
— Ну, конечно. Уж слишком легко, на мой взгляд, вы об этом говорите.
— Это на ваш взгляд.
— Вы привыкли, что люди отвечают на вопросы, когда вы их задаете, не так ли?
— Почему бы ей не захотеть проявить солидарность? — задал он вопрос с легким выражением удивления.
— Я просила ее никому не давать моего адреса.
— Она говорила что-то по поводу того, будто вы хотите улизнуть от корреспондентов, но когда обнаружила, что меня не интересует интервью, разговорилась.
— Вы хотите сказать, что оказали на нее давление и она уступила. — Фила вздохнула. — Вы действительно ведете себя как гора мышц. Бедная Тельма. Она пытаемся, но ей не особенно удается сопротивляться давлению. Она слишком долго была чиновником.
— У вас, насколько я понимаю, это получается лучше? — Ник скептически поднял брови.
— Я профессионал. И я сэкономлю вам массу времени тем, что дам понять следующее: ничто сказанное вами не убедит меня изменить свое мнение. Я не собираюсь продавать акции компании «Каслтон и Лайтфут», которые оставила мне Крисси. По крайней мере пока не собираюсь. У меня есть кое-какие серьезные намерения по поводу этих акций. Возможно, я задам вам вопросы, на которые хотела бы получить ответ.
Ник кивнул, но без раздражения или удивления. У него был невероятно терпеливый вид. — Какие у вас вопросы, Фила? Она помедлила. По правде говоря, у нее не было никаких вопросов. Пока не было. В последнее время женщина все еще не могла достаточно ясно думать, пытаясь выйти из состояния шока, который пережила.
Сначала суд, тянувшийся несколько недель, а потом неожиданная смерть Крисси. Филе казалось, что суд она бы еще пережила. Но сообщение о смерти Крисси переполнило чашу.
…Красивая, храбрая, яркая Крисси со своей калифорнийской внешностью клялась получить все, что ей причитается. Ночь, когда была принесена эта клятва, ясно и четко всплыла сейчас у Филы в голове. Тогда она впервые приняла алкоголя больше чем глоток.
Крисси, выглядевшая и свои пятнадцать лет на полноценные двадцать один, уговорила продавца круглосуточного магазинчика продать девочкам-подросткам дешевого вина. Крисси могла бы уговорить любого мужчину сделать все, что угодно. Это было одним из ее правил по выживанию.
Они с Филой отправились в небольшой городской парк неподалеку от реки и за женскими туалетами выпили запретную бутылочку. Затем Крисси высказала свои планы на будущее.
«Есть люди, которые передо мной в долгу, Фила. Я собираюсь их найти и заставить отдать то, что мне причитается. Не волнуйся. Когда я это сделаю, у тебя будет своя доля. Мы ведь с тобой как сестры, правда? Мы семья, а семья должна держаться вместе».
Крисси тяжело досталось познание правды собственных слов. Она нашла людей, которые были ей должны, а когда попыталась заставить их принять ее, обнаружила истинное значение того, как семья держится вместе. Они дружно возвели каменную стену против нее и ее притязаний на родство…
— Я не уверена, что уже готова задавать свои вопросы, — призналась Фила Нику. — Наверное, я подумаю и задам их на ежегодном собрании акционеров «Каслтон и Лайтфут»в августе.
— Все акционеры «Каслтон и Лайтфут»— члены одной семьи.
— Уже нет. — Фила улыбнулась, улыбнулась впервые за много недель. Казалось, Нику это понравилось.
— Собираетесь Доставить неприятности?
— Пока не знаю. Возможно. Крисси бы это сделала. Вы так не считаете? Ей нравилось разжигать ссоры. Это был ее способ мстить миру. Устроив некоторые неприятности от ее лица, я бы должным образом почтила память Крисси.
— Почему Мастерс была так важна для вас? — поинтересовался Ник. — Вас связывало родство?
— Не по крови и не по браку, хотя это, наверное, единственный вид отношений, который был бы вам понятен.
— Я еще понимаю дружбу. Крисси была вашей подругой?
— Гораздо больше, чем просто подруга. Она была почти как сестра.
Лайтфут хранил вежливо озадаченный вид.
— Я никогда с ней не встречался, но многое слышал. Из этой информации, однако, не следует, что у вас с ней было много общего.
— Что только лишний раз доказывает, как мало вы знаете о Крисси и обо мне.
— Я бы хотел знать больше. Фила подумала над его словами, и ей не понравилось направление, в котором работал ее мозг.
— Вы отличаетесь от тех двух, которые мне звонили.
— Чем же?