– И всё же, Виктор Вениаминович. Какую ценность могут представлять самые обычные копейки, чтобы платить за них дороже стоимости?
– Ценность…Не знаю, Григорий Иванович. Разве что металл. Понимаете, монетный двор не покупает металл на стороне. У этого почтенного заведения имеется целая сеть казённых заводов на Алтае. Так вот, никому ведь, по большому счёту, нет дела, насколько чиста медь, используемая для изготовления копеек. Вот монетный двор и экономит на очистке руды, чтобы себестоимость монеты была, по крайней мере, ниже номинала. К примеру, медь, идущая на обшивку кораблей, несопоставимо чище, но и втрое дороже того металла, который используется для изготовления мелких денег. Фактически, это бронза весьма причудливого состава. Причём, что интересно, для разных монет используется, как правило, разный металл. Эта практика сложилась исторически, и важна для стабильной работы штамповочных станков. Об особенностях производства денег в казначействе я узнал, когда налаживал на базе монетного двора производство луидоров.
В своё время, занимаясь художественной ковкой и литьём, я перепробовал немало различных материалов. В том числе делал сувениры из монет. В углу лавки вы можете видеть набор курительных трубок с окантовкой из серебряных рублей, мониста из копеек, китайские медные трубочки. Так вот, бронза, из которой штампуются копейки, при длительной ковке приобретает приятный золотистый цвет и обладает дивной упругостью. Порой я делаю из неё неплохие пружины. В определённых кругах также пользуются популярностью медные трубки для курения гашиша, изготовленные из переплавленных копеек. Но, слава Богу, это товар штучный, большого спроса на него нет.
Покидал лавку Пурги я со смешанным чувством. С одной стороны, я ни на шаг не приблизился к решению проблемы, а с другой – было отчётливое ощущение, что разговор прошёл не впустую. Просто что-то, из сказанного бывшим фальшивомонетчиком, осталось мною не до конца понятым в контексте нынешнего расследования. Что ж, так бывало уже не раз, информация всплывёт в свой час, а пока продолжим копать в других местах.
IV
.
Ох…тяжело то как…В ушах гудит, в рот будто кошки нассали, в правом боку что-то ворохается, спину стреляет, будто всю ночь таскал мешки на разгрузке в порту. Уфф… похмелье во всей красе.
Стоп! А отчего же так хреново то?! Пил не первый раз, и с пары штофов водки, пусть употреблённой с весьма скромной закуской и в кампании не слишком приятных людей такого не бывает! Хотя… то с хорошей водки, а вчера употребляли редкостную борматуху. Как жаль, что приходится иметь дело с этими отбросами, но без них пока никуда. Главное – не стать таким же! Так что быстренько встаём с лавки, чарочку рассолу и бегом вокруг пруда! И больше в этой компании ничего, кроме принесённого с собой, не есть и не пить!
Скидываю одеяло, с трудом отдираю задницу от лавки и непроизвольно хватаюсь за стену. А на ногах то устоять не так и просто! Видно, все-таки, и годы сказываются! Ковыляю в угол комнаты, где меня уже дожидается кувшин с водой для умывания, тазик, и ночной горшок для отправления нужд противоположных. Кувшин ледяной воды на голову делает своё дело – в голове проясняется достаточно, чтобы вспомнить, что же было вчера. Но воспоминания подождут – нужно немедленно приводить себя в порядок.
Не без труда одеваюсь и выхожу на улицу, а тут чудо как хорошо! Небольшой деревенский домик стоит на самом берегу лесного озера. Снег сошёл, и земля уже слегка просохла, но листьев пока нет, отчего косые утренние лучи солнца легко пронизывают лес, наполняя его сказочным светом.
Заставляю упорно не желающее слушаться тело бежать. Мягкая, упругая подстилка из прошлогодней травы и опавшей хвои холодит босые ноги. Сперва кажется, что вот сейчас умрёшь, но постепенно организм втягивается в ритм, кровь начинает быстрее бежать по жилам, и в голове, наконец, окончательно проясняется.
Заканчиваю пробежку вокруг озера у небольших мостков, с которых так приятно порой поудить в изобилии водящуюся здесь рыбку. С разбегу прыгаю в обжигающую весеннюю воду, ещё недавно покрытую льдом, быстро вылезаю на берег и бегу к своей избушке.
Вот, теперь, растеревшись жёстким льняным полотенцем и закутавшись во шлафрок, можно устроиться у тёплого бока печурки и спокойно обдумать то, что удалось узнать вчера.