Ибн-бетта воспринимает всю информацию через бумажные купюры. Бумага сохраняет всю энергетику и позволяет влиять на ауру, обращаться к холодайнам. Лучше всего контакт происходит на уровне пятидесятирублевых, сторублевых купюр. Перед началом сеанса вы должны подержать купюру в ладони, подумать о том, что вас беспокоит, и передать свою просьбу вместе с трансформатором энергетики в руки Ибн-бетте-шао-линю.
Олег усмехнулся: ищите дураков. Хотя, надо отдать должное, Толстяк напустил туману, смешав в одну кучу различные несовместимые для специалиста понятия из всех учений, времен и культур. Парамонов ждал, клюнет кто-нибудь или нет? Толпу нужно разогреть, так просто со своими кровными расставаться никто не захочет.
Тут поднялся какой-то вихрастый пацан в больших роговых очках – типичный зубрилка-отличник.
– Скажите, как вы относитесь к идеям Блаватской?
Толстый засеменил к Скелету, приблизил ухо к его губам и вернулся.
– Это некорректный вопрос – обсуждение идей и взглядов других людей отвлекает от созерцания собственного центра мироздания. Извините, но таким был ответ.
– А шамбала есть?
– А правда, что можно приворожить человека?
– А вы не встречали там снежного человека?
– А когда “Красный текстильщик” заработает? – крикнули откуда-то сверху.
Толстый вернулся с ответом, правда, Олег ничего не понял, пришлось переспрашивать у соседа:
– Как только Рыжий покинет залив.
– Точно! Молодец! Вот дает! – зааплодировали зрители.
– Кто это? – поинтересовался Олег у сидящего рядом мужика.
– Старый директор фабрики – рыжий. Никак его не выпрут с должности. А в кабинете у него фотообои – залив, море, скалы, чайки.
– А... Как... Что... – вопросы посыпались как из рога изобилия. Олегу показалось, что вопросы заготовлены, отрепетированы, словно их читают по бумажке. Может, так оно и было, Олег знал этот прием и частенько его использовал. Парочка пенсионеров или младенцев со смышлеными физиономиями за небольшую сумму задавала вопросы и получала ответы. Действовали они для разогрева публики, придавали шоу динамичность и достоверность.
Наконец начался исход жаждущих к источнику светлой энергетики.
Вначале на сцену поднялась какая-то толстая тетка, сунула купюру Ибн-бетте и через пару секунд уже возвращалась обратно, рассказывая сидящим громким шепотом:
– Правду, правду сказал.
За толстой теткой последовал мужчина в кепке и, вернувшись, тоже поделился с сидящими в зале:
– Точно, я куда-то сберкнижку на предъявителя засунул, а он, – мужик махнул рукой на экстрасенса, – говорит: поищи в шифоньере, на второй полке, где жена простыни держит. Я так и знал, что эта стерва стащила. Мало ей, заразе, что зарплату всю до копеечки домой приношу, так еще и на заначку руку подняла.
Народ тоненьким ручейком потек на сцену. Кто-то возвращался притихший, кто-то веселый, кто-то недоуменно пожимал плечами, переваривая услышанное.
Сумма, которую, по подсчетам Олега, собрала парочка, была довольно приличной. Если провести пару таких сеансов в день в разных, отдаленных друг от друга районах, можно жить. Не на Французской Ривьере, конечно, отдыхать, но на пивко с воблой хватит. Олег рассчитывал на то, что масштабность его планов соблазнит парочку и они без колебаний согласятся с ним работать. Олег, естественно, не собирался делиться всеми своими доходами, но то, что он мог предложить Толстому со Скелетом, было наверняка больше их нынешнего бюджета.
Оставалось только дождаться окончания сеанса и зайти в гримерку. Олег взглянул на часы и зевнул: ничего интересного не предвидится, придется поскучать некоторое время. Однако Олег ошибся, события приняли неожиданный оборот.
Дверь в зал распахнулась, и на сцену выскочил растрепанный возбужденный краснорожий мужик. Билетерша, пытавшаяся его догнать, споткнулась на ступеньке и растянулась, явив миру свои давно уже не стройные ноги и несексуальное белье с начесом. В зале загоготали.
Мужик кинулся к Скелету с криком:
– Отдай полтинник, гад!
– Эй, товарищ, прекратите нарушать мероприятие! – попытался оттащить мужика от экстрасенса Толстяк. – Объясните, в чем дело.
– Дело? Деньги верните!
– П-позвольте, какие деньги? – переспросил Толстый, поправляя прическу, состоящую из трех редких кудряшек. – Извольте объясниться, сейчас же. С чего это мы вам должны отдавать деньги?
– А-а-а-а, – заорал мужик, кидаясь уже на Толстого, – вы все тут мафия, заодно!
На сцене появился милиционер, вызванный, вероятно, администрацией клуба.
– Гражданин, нарушаем? – лениво поинтересовался милиционер.
– О, милиция, меня ограбили, только что! – крикнул мужик. – Вот этот гад! – указал он на продолжавшего сидеть все в той же позе Скелета. – Через этого му... – красномордый кивнул на Толстого, – передал, что мой самогонный аппарат у Клавки, жены моей, на балконе! Я ему полтинник свой отдал, кровный! Домой к Клавке, на балкон. Там нет ничего. Я ей в морду, она в крик. А тут сосед пришел, я ему, оказывается, аппарат по пьяни отдал! Верни деньги, гад! – снова кинулся мужик к экстрасенсу.
Народ в зале заволновался. С места поднялась какая-то тетка и зычным голосом обратилась к собравшимся:
– Подержите пока этого голубчика здесь, я домой сбегаю, проверю. Мне тут недалеко, в соседний двор.
Зрители в зале разделились на две части, одна кинулась блокировать входы и выходы, чтобы парочка не сбежала, вторая – по домам проверять предсказания экстрасенса.
– Товарищ милиционер, товарищ милиционер, это какая-то ошибка, – кинулся к спускающемуся со сцены милиционеру Толстый. – Куда же вы, гражданин начальник? Не допустите кровопролития, суда Линча... Они же нас того... – заскулил Толстый вслед удаляющемуся представителю власти. “Дело швах”, – подумал Олег, разглядывая враз помрачневшие лица зрителей, собравшихся у сцены. Ждали гонцов с известиями. Олег понимал что еще пара минут и Толстому со Скелетом мало не покажется, а ему придется искать других компаньонов.
Олег повертел головой, раздумывая, что предпринять, и глаза его остановились на рубильнике света. Выключить свет? А двери? Толстого со Скелетом так просто не выпустят. Решение пришло мгновенно. Олег достал пластмассовую расческу из нагрудного кармана, засунул в пачку с сигаретами, чиркнул зажигалкой и аккуратненько положил в проходе, поближе к зрителям. Сигареты занялись дружно, огонь добрался до пластмассы. Появился характерный запах и тоненький дымок.
Олег спустился к рубильнику. На него никто не обращал внимания, так как все взоры были устремлены на сцену, кольцо мстителей вокруг нее сжималось все плотнее. Парамонов щелкнул рубильником и диким голосом завопил:
– Караул, пожар! Горим, бомба! Помогите! А-а-а-а!!!
Трудно сказать, что сыграло решающую роль: выключившийся свет, запах паленой пластмассы или дикий ор Парамонова. Народ ринулся к дверям, сметая на своем пути ряды кресел, отпихивая и топча друг друга. Олег, воспользовавшись суматохой, в два прыжка поднялся на сцену, нащупал в темноте Толстого, приказал Скелету:
– За мной! Что примерзли, жить надоело? Где служебный выход? Бегом!
Через минуту троица пронеслась по длинным коридорам и выскользнула на улицу. Причем Скелет оказался в набедренной повязке на голое тело и чалме, босиком.
– Кепочка, моя кепочка! – скулил он, вырываясь из рук Толстояка, пытавшегося его удержать.
– Жорик, туда нельзя, там засада, они нас ждут... Жорик, Жорик... они нам не простят, – увещевал его приятель.
Из дворика необходимо было поскорее убраться, так как народные мстители наверняка разобрались, что никакого пожара нет, и скоро будут здесь. Однако стащить упиравшегося Скелета с места оказалось непросто.