Что делала на «Футболе» эта прелестная молодая парочка? Оба кузена задавали себе этот вопрос, не будучи в состоянии на него ответить. И их симпатия к девушкам еще больше возрастала с увеличением любопытства.
К тому же нельзя было не заметить, что обе девушки приобрели поклонников и среди других пассажиров. Во всяком случае, двое из них обращали на девушек особенное внимание. Эти двое были не кто иные, как техасец Гунтер и его товарищ Малон.
Всякий раз, когда они решались покинуть игорный стол, чтобы немного подышать чистым воздухом, они давали этому новое доказательство. Толкая друг друга локтями и перемигиваясь самым бесцеремонным образом, они громко обменивались грубыми замечаниями и ходили вокруг обеих сестер, которые, впрочем, казалось, вовсе не замечали их присутствия.
Часто Бен Раддль и Сумми Ским, присутствуя при этих маневрах, хотели вмешаться. Но по какому праву они сделали бы это? В конце концов, Гунтер и Малон не переходили возможных в этом обществе границ и жертвы их грубой назойливости не обращались ни к кому за помощью.
Поэтому оба кузена ограничивались тем, что следили издали за своими будущими соседями на Форти-Майльс-Крик, все больше желая, однако, чтобы случай позволил им познакомиться с обеими пассажирками.
Этот случай представился только на четвертый день переезда. В это время «Футбол», прикрытый островом Королевы Шарлотты, шел в более благоприятных условиях. Море было спокойно. В стороне берега виднелись фиорды,[10] похожие на фиорды Норвегии, которые должны были не раз вызвать воспоминания о родине у спутника по каюте Бена Раддля и Сумми Скима. Вокруг этих фиордов возвышались высокие скалы, по большей части покрытые лесом. Между ними виднелись деревушки или хижины рыбаков, а иногда одинокие домики, обитатели которых, индейцы по происхождению, жили охотой и рыбной ловлей. Завидев «Футбол», они подъезжали на лодках продавать различные продукты, которые легко находили покупателей.
Если за береговыми скалами виднелись в некотором отдалении покрытые снегом вершины гор, то со стороны острова Королевы Шарлотты открывались лишь длинные поляны или леса, все белые от инея. То тут, то там виднелись также хижины, расположенные у берегов узких речек, на которых качались в ожидании благоприятного ветра рыбачьи лодки.
Оба кузена познакомились с симпатичными девушками в тот момент, когда «Футбол» подходил к оконечности острова Королевы Шарлотты. Это случилось самым обыкновенным образом, в связи с благотворительным сбором, который предприняли девушки в пользу бедной женщины, родившей на пароходе ребенка, к счастью крепкого и здорового.
Сопровождаемая, по обыкновению, блондинкой, брюнетка подошла после других пассажиров к Бену и Сумми. Подав несколько монет, Бен Раддль завязал непринужденный разговор, причем без труда узнал то, что хотел. Оказалось, что девушки не родные сестры, а кузины, что года их, если не считать нескольких дней разницы между ними, были одинаковы и что их фамилия Эджертон, а имена: блондинки — Эдита, а брюнетки — Джейн, или Жанна.
Эти разъяснения дала Жанна, нисколько не стесняясь. После того обе девушки удалились, причем блондинка не произнесла ни одного слова.
Любопытство Бена и Сумми не было удовлетворено этими краткими объяснениями. Эджертон — это была фамилия двух братьев, одно время гремевшая по всей Америке. Большие дельцы, они в несколько часов создали себе на спекуляции хлопком состояние, сделавшееся потом колоссальным. Но счастье изменило им. Оба Эджертона сразу разорились и исчезли в безвестной массе, как исчезли и исчезнут в ней еще многие другие. Было ли что-нибудь общее между этими сказочными миллиардерами и молодыми пассажирками «Футбола»?
Получить ответ на этот вопрос было очень легко. Лед был сломлен теперь, и, конечно, не вблизи полярного крута люди сохраняют лед в своих отношениях. Поэтому не прошло и часа, как Бен Раддль подошел к Жанне Эджертон и снова завязал с ней разговор, прямо задав ей этот вопрос.
Ответ не заставил себя ждать. Да, Эдита и Жанна Эджертон были действительно дочерьми этих двух «королей хлопка», как называли когда-то их отцов. Им было по двадцать два года, и у них не было ни крупинки того золота, которое их отцы загребали лопатами. Они остались сиротами. Их матери умерли уже давно, в один и тот же день, шесть месяцев спустя после того, как оба брата Эджертоны погибли во время крушения поезда.
Пока Бен Раддль распрашивал, а Жанна отвечала ему, Эдита и Сумми оба хранили молчание. Более застенчивые и, во всяком случае, менее решительные, они прислушивались к разговору.
— Не будет нескромностью с моей стороны, мисс Эджертон, — продолжал расспрашивать Бен Раддль, — спросить вас, с какой целью вы предприняли это далекое и тяжелое путешествие? Оно удивило и меня, и моего кузена, когда мы заметили вас на борту «Футбола».
— Нисколько, — ответила Жанна Эджертон. — Старый знакомый моего дядюшки, доктор Пилькокс, только что назначенный директором госпиталя в Доусоне, предложил место надзирательницы и сестры милосердия моей кузине Эдите, которая тотчас же приняла его и немедленно пустилась в путь.
— В Доусон?!
— Да, в Доусон.
Взгляды обоих кузенов, Бена Раддля — всегда спокойный, а Сумми — начинавший выражать удивление, обратились на блондинку Эдиту, которая нисколько ими не смутилась. И чем внимательнее они приглядывались к ней, тем менее безрассудным представлялось им ее отважное предприятие. Очевидно, Эдита была совсем иной, чем ее кузина. У нее не было такого решительного взгляда, такой свободы обращения, такой осанки. Но внимательный наблюдатель заметил бы, что в смысле энергии и воли она ей не уступит. Имея различные натуры, обе девушки обладали равноценными качествами характера. Если одна обладала решимостью и волей, то другая поражала цельностью, методичностью и последовательностью. Смотря на ее гладкий четырехугольный лоб, на ее голубые, светящиеся умом глаза, легко можно было понять, что все новейшие идеи и впечатления принимались и усваивались ею в удивительном порядке, точно Эдита Эджертон раскладывала их по ящикам, откуда могла вынимать по своему усмотрению; вообще эта прелестная головка обладала, по-видимому, удивительной способностью к систематизации. Без сомнения, эта девушка имела темперамент настоящего администратора, с которым она могла оказать большую пользу госпиталю в Доусоне.
— Хорошо, — сказал Бен Раддль, не выражая ни малейшего удивления. — А вы, мисс Жанна, вы тоже собираетесь посвятить свои силы облегчению человеческих страданий?
— О, я… — ответила, улыбаясь, Жанна, — я оказалась менее счастливой, чем Эдита, и у меня сейчас нет никакого общественного положения. Но так как ничто не удерживало меня на Юге, то я предпочла поехать искать счастье на Севере, вот и все.
— Что же вы намерены делать?
— Да то же делать, — ответила спокойно Жанна, — что и все: искать золото.
— Что?! — воскликнул совершенного опешивший Сумми.
Нужно сказать правду, что и Бену Раддлю понадобилось все его самообладание, чтобы не последовать примеру кузена и не изменить принципу, что человек не должен ничему удивляться. Эта молодая девушка будет золотоискательницей!..
Жанна, обидевшись на замечание Сумми Скима, обернулась к нему.
— Что же в этом особенного? — спросила она вызывающим тоном.
— Но… мисс Жанна… — продолжал Сумми, не оправившийся еще от смущения. — Подумайте только… женщина!..
— А почему бы, сударь, скажите, пожалуйста, не делать женщине того же, что делаете вы? — возразила Жанна Эджертон невозмутимо.
— Я!.. — запротестовал Сумми. — Но я не золотоискатель!.. Я, просто владелец прииска, и если я еду в этот проклятый край, то, поверьте, против своего желания. Мое единственное желание — вернуться как можно скорее.
— Пусть так! — согласилась Жанна с оттенком пренебрежения в голосе. — Но вы здесь не один. То, что пугает вас, делают тысячи других. Почему их примеру не может последовать женщина?
10
Фиорды — глубоко вдающиеся в материк узкие и глубокие морские бухты, разветвляющиеся на меньшие по объему заливчики, окаймленные высокими скалистыми берегами.