- Васька, ты драться умеешь? - спросил он.
- Ого!.. Я одному как дал...
- Представляю, какие у тебя тогда глаза были. Мне бы твои глаза - на эту куклу: хитрые, озорные...
- Что вы, дедушка! - попятился мальчик. - А я как же без глаз буду?
- Да, без глаз тебе драться несподручно. Придется их не трогать. Но что ж сюда?
- Пуговицы, - сказала Ляся.
- Попробуем. - Кубышка взял со стола две выпуклые черные пуговицы и приставил к глазным впадинам головы. Кукла сразу ожила, на лице появилось драчливое выражение.
- Эврика! - воскликнул Кубышка. - Теперь - только палку в руки.
Пока Кубышка возился с головой, Ляся шила колпачок с бубенцами и широкую красную рубаху
Куклу одели. Кубышка сунул в рубаху руку: указательный палец прошел внутрь головы, большой и средний - в рукава. Кукла вскинула голову, протянула вперед руки, точно натягивала ими вожжи, и Вася замер от восторга, когда она озорно запела:
Вдоль по Питерской По дороженьке Едет Петенька С колокольчиком...
- Ну-ка, Васька, очнись, протри глаза да присмотрись: видал, какой я перец, па все руки умелец? А ты думал, что я кукла-игрушка? Не-ет, я самый настоящий Петрушка!
Вася очнулся и бросился со всех ног звать отца с матерью.
Пришли хозяева - Иван Евлампиевич, широкоплечий кузнец с орудийного завода, и его кареглазая жена Марья Гавриловна. Слушая Петрушку, Марья Гавриловна тихонько смеялась, а кузнец так хохотал, будто кулаком по кровельному железу бил.
Ободренные успехом Петрушки, главного персонажа кукольного театра, Кубышка и Ляся принялись за остальных кукол - цыгана, капрала, попа и собаки. Помогая квартирантам, Вася забыл и бабки, в которые целыми днями играл с мальчишками, и бумажного змея с трещоткой, и все на свете.
На другой день, взяв с собой мальчика, Ляся отправилась в город.
И здесь, как в Екатеринодаре, полно военных. Но казаки одеты не в черкески, а в синие чекмени, на шароварах - красные лампасы, на, чубатых головах - фуражки набекрень. Офицеры останавливают прохожих и проверяют документы: дезертиров ловят, как объяснил Вася. И всюду - на тумбах, на заборах, на стенах деревянных лавок - плакаты: зубчатые стены Кремля, купола соборов, по площади к Спасской башне мчатся казаки с длинными пиками.
Вот и гостиница с рестораном "Бристоль". Ее девушка сразу узнала: здесь они - Кубышка, Пепс, Артемка и она, Ляся, - обедали. Это было как раз перед пантомимой "Дик - похититель детей", во время которой разыгрался скандал. А вот и площадь с цирком. В нем Ляся ходила по канату. Каким этот цирк казался ей тогда огромным! А теперь он будто врос в землю. Да и все в городе стало меньшим, чем тогда казалось. Только серебристые тополи всё такие же высокие, выше самых больших домов.
- Василек, веди меня на базар, - сказала Ляся. - Туда, где сапожные будки, знаешь?
- А то нет! - с готовностью отозвался мальчик. Я всё в городе знаю.
А вот рынок кажется еще большим, чем был, и все такой же здесь гомон, крик горластых торговок, мычание коров, жалобное пение слепых под волынку, гогот гусей, ржание лошадей, скрип телег. На толкучке шныряют верткие люди с бегающими глазами и предлагают английские сигары, французские духи, греческий коньяк и бумажные деньги чуть не всех стран мира. Калека с толстой деревяшкой на подвернутой ноге протягивает дрожащую руку и с чувством говорит:
- Благородные джентльмены и прекрасные леди, пейзаны и пейзанки, завтра, с вашего разрешения, уезжаю в Ростов, ложусь на операцию. Может, операция пройдет благополучно. Пожертвуйте на первое обзаведение после операции.
Ляся вспоминает: вот здесь, под навесом, была харчевня, в которой Артемка угощал ее и Пепса холодным хлебным квасом, вот там - деревянная парикмахерская, - она и сейчас стоит, - а напротив парикмахерской была ветхая Артемкина будка. Где же она? Ее нет. На этом месте пусто.
- Сапожники там! - показывает Вася. - Вон там, за рыбным рядом.
Действительно, за лотками со свежей рыбой торчат деревянные будочки, такие же заплатанные, покривившиеся и закоптелые, как и та, в которой жил Артемка. Но в какую будку Ляся ни заглянет, там сидят с шилом в руке совсем другие люди и об Артемке, мальчишке-сапожнике, ничего не знают. В одной, самой дальней, Ляся увидела такого древнего старика с трясущимися руками и бородой, что было удивительно, как он еще живет на свете. А ведь работает!
- Дедушка, вы не знаете, где теперь сапожник Артемка? - спросила Ляся. Тут вот, близко, у него своя будка была. Мальчишка такой, сирота. Старик поднял на девушку слезящиеся глаза:
- Артемка? Как же, знал я его, знал. Никиты Загоруйки сын. Тоже хороший мастер был, Никита. А это, значит, его сын. Сгинул он.
- Как - сгинул?... Умер?.. - вырвалось у девушки, и Вася с удивлением увидел, что лицо у нее побелело.
- Кто его знает, может, и умер. Как в воду канул. Так будка и стояла до самой зимы распертая. Да это давно было, почитай, перед войной еще... А вы, барышня, кто ж будете?
Не ответив, Ляся вышла. И до самой квартиры шла молча.
Притих и Вася и только сбоку поглядывал на девушку пытливыми, умными глазами.
ПЕРВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
Жаркий воскресный день. Базар бурлит. В тени Деревянной парикмахерской сидят слепые - мужчина и две женщины - с белыми глазами и изрытыми оспой лицами. Мужчина играет на волынке, и под ее однотонные, тягучие звуки слепые поют:
Мимо царства прохожу,
Горько плачу и тужу:
Ой, горе, горе мне
Превеликое!..
Слепых окружила толпа: слушают, вздыхают. Вдруг в это стенание врывается развеселый голос - кто-то невидимый задорно поет:
" Вдоль по Питерской
По дороженьке
Едет Петенька
С колокольчиком...
Пение приближается. К толпе идет пожилой мужчина в сильно поношенной рубашке. В одной руке он несет маленький сундучок, в другой складную ширму пестрый ситец, прибитый мелкими гвоздиками к деревянным планкам. Лицо у мужчины серьезное. Он еле заметно шевелит губами. И кажется, будто песенку поет не он, а кто-то другой, сидящий то ли у него в кармане, то ли в ярко разрисованном сундучке.
Набожно-постные лица людей, окруживших слепцов, оживились, в глазах засветилось любопытство.
За мужчиной шла девушка с гармонью на ремне, перекинутом через плечо. И, хотя платье на девушке было из обыкновенного ситца, а курчавая голова повязана простым платочком, она со своими синими глазами, золотистым оттенком миловидного лица и стройной фигуркой казалась нарядной, праздничной, будто не на рынок пришла, а на свадьбу к подружке.
Кубышка установил ширму и спрятался за ней. Песенка не умолкала. Людей все больше разбирало любопытство: кто же ее поет?
Ляся стала близ ширмы и заиграла "Барыню". Тотчас же на ширме появилась длинноносая фигурка с колючими глазами, в колпачке, в красной широкой рубахе.
- Петрушка!.. - радостно узнала толпа своего любимца, народного героя кукольного театра.
- Ха-ха-ха!.. Мое почтение, господа! - приветствовал толпу Петрушка. - Вот и я приехал сюда, не в тарантасе-рыдване, а прямо в аэроплане!
- Здорово, Петр Иванович! - откликнулись в толпе. - Милости просим!
И представление началось, то кукольное уличное представление, которое так любили во всех городах и селах необъятной России и сто, и двести, и триста лет назад. Петрушка, этот забияка, плут и драчун, смеялся, пел, плясал. Он безбожно торговался с цыганом, бранился с капралом, объегоривал доктора, бил всех палкой и до тех пор сыпал шуточки да прибауточки, пока его самого не утащила за длинный нос собака Шавка.
Но, кроме этих действующих лиц "Петрушки", давно всем известных, появилось и новое лицо: господин с аккуратным брюшком, гладко выбритый, на носу - пенсне в золотой оправе, на голове - шляпа котелком. Он ходит уверенно, говорит строго и назидательно.
- Ты что здесь шумишь? - спрашивает он Петрушку. - Зачем нарушаешь порядок?
- А что это за штука такая - порядок, ваша милость? С чем его едят? прикидывается наивным Петрушка.