Кусты камелии густо разрослись за последний год; пышные алые цветы немного поникли от дождя. Девушка уже стояла у кухонной раковины, отряхивая воду с листьев, когда зазвонил телефон. Она сняла трубку, надеясь, что это не любитель бриджа, у которого в последний момент нашлись неотложные дела — в таких случаях "отказника" подменяла она.
— Алло?
— Патриция?
— Да.
— Это Мартин Сазерленд.
— Кто? Как вы сказали? — переспросила девушка, стараясь вспомнить, где она слышала это имя.
— Мы познакомились в четверг, когда вы… гм… оказали мне честь, присев за мои столик.
— О! Это вы… — Дыхание у нее перехватило: она узнала акцент.
— Я вот думаю, не согласились бы вы поужинать со мной? Завтра вечером или в любое удобное для вас время…
— Я… — На мгновение девушка утратила дар речи. Мужчины редко приглашали ее куда бы то ни было — почти никогда. А теперь этот человек, с которым она… даже не знакома официально. Собственно, она его даже не видела. Он поцеловал ее: легкое прикосновение, не более, однако чувства ее смешались, и…
— Ну так как же? — настаивал он.
— Я… я не привыкла принимать приглашения от незнакомых людей… — поспешила сказать девушка.
— Но мы познакомились не на улице, а в достаточно респектабельном ресторане.
— Моя мать сочла бы это уличным знакомством.
Мартин рассмеялся. Тем самым сердечным, искренним смехом, который она так хорошо запомнила. Сердце девушки дрогнуло от неизведанной доселе радости, замерло от волнующего предвкушения. Как он хорошо смеется! Ей вдруг страстно захотелось увидеть нахального незнакомца. Может быть… Да нет, чушь какая! Она его совсем не знает!
— Простите, но я вынуждена отказаться. Большое спасибо за приглашение, мистер Сомерсет, так ведь? Я не ошиблась?
— Сазерленд.
— Что?
— Сазерленд. Мартин Сазерленд.
— Извините меня. Да, конечно, мистер Сазерленд. Послушайте, я очень занята, и…
— Подождите. Не вешайте трубку. Вы кое-что оставили в ресторане, а я сохранил.
— Не припомню… — Она помолчала, напрягая память. — Я могу поклясться, что ничего не оставляла.
— Еще как оставили. — Голос звучал приглушенно и волнующе. — Манящее воспоминание. Волшебное видение, образ прекрасной девушки с зелеными русалочьими глазами, такими, что я не в силах их позабыть.
Неужели это он о ней говорит? И тут Патриция вспомнила. Ведь он ее, по сути дела, тоже не видел! Видел бальный наряд Золушки, а ведь она носит такие безобразные очки…
О Господи! Если она встретится с ним, он ее увидит во всей красе!
— Прошу меня простить, мистер… Сазерленд, — заявила Патриция решительно, давая понять, что разговор окончен. — Я… я не могу. Благодарю вас, но… я очень занята. Извините. До свидания. — И она решительно повесила трубку.
Глава 3
Патриция долго глядела на телефон, ощущая внезапный и необъяснимый приступ разочарования. Она так и не узнает, как выглядит этот человек, никогда больше не услышит хрипловатый, чуть насмешливый голос с характерным акцентом. И никогда никто не скажет ей, что она выглядит потрясающе. И ее сердце не забьется от незнакомой доселе радости.
Она подобрала веточку камелии и яростно ею встряхнула. И о чем эго она думает? Ничего радостного в том вечере не было.
Всю свою жизнь она ощущала себя невзрачной. В школе всегда забивалась в уголок классной комнаты или спортивного зала и оттуда следила сквозь очки с толстыми стеклами за одноклассниками. Не в силах справиться с болезненным чувством неловкости, она наблюдала за девушками, вроде Джинджер. Такие всегда в центре веселой стайки сверстников, смеются, щебечут, и горя им мало. Или прогуливаются рука об руку с очередным поклонником, перебрасываются игривыми репликами. Джинджер — местная королева школьных вечеров и дискотек, красотою потягалась бы с Ирен.
— Не по виду суди, а по делам гляди, — наставляла девочка Хиллари. И Патриция изо всех сил старалась во всем поступать правильно. Она с отличием сдавала экзамены, пела в любительском хоре, шила костюмы ко всем школьным постановкам — потому что в пятнадцать лет умела соорудить платье так же быстро, как сама Хиллари. Но нигде, даже в хоре, девочке не удавалось найти со сверстниками общего языка. Бедняжка всегда чувствовала себя неуклюжей и неловкой, и друзей у нее не было, по крайней мере среди мальчиков. Ну, если не считать Роберта, конечно.
Однако в тот вечер, наедине с этим Сазерлендом, несмотря на внутренние напряжение и тревогу, девушка почувствовала: из ничего возникло нечто. Некая близость, некое взаимопонимание. Словно они тут же нашли общий язык. Патриция вспоминала, как нахальный незнакомец любезно отвел ее к мистеру Ритту, искусно притворившись другом семьи. А потом поцеловал ее. Девушка коснулась пальчиком виска, снова ощущая ожог, как в тот момент, когда его губы притронулись к этому месту легко и небрежно.