Так что приходится сонно оглядеться и понемногу, помалу выпутываться с одеяла. Спешить в этом деле лучше не надо, а то от резкой утраты мягкой и теплой защити можно и инфаркт схлопотать и умереть даже.
Именно так я и говорю своим кузинам, но кажется мне, что они не особо-то и верят. И все же, научены горьким опытом, со мной они не спорят, а ждут пока я окончательно воскресну и выпутаюсь-таки из своего любимого, пушистого, мягкого, теплого, самого лучшего в мире савана. Кстати, отличная идея, нужно будет в завещании написать, чтобы меня похоронили в одеяле, экономненько и тепленько. Решено, сегодня же этим займусь.
Стоп.
Некоторые несостыковочки в поведение девушек и ранняя побудка заставили напрягтись, и, замерев на полпути к свободе, я подозрительно взглянула на кузин. Что-то мне подсказывало, что неспроста все это, а попа и здравый смысл совсем не здраво предлагали выпрыгнуть в окно, спасаясь бегством от чего-то. Чего-то ужасного и холодящего кровь, позвоночник и заставляющего активироваться мурашек.
И в принципе, подозрения, как оказалось, подтвердились…
— В смысле вы решили меня нарядить?! С ума сошли, я вам что, куколка? Нее, я на это не подписуюсь, крови жалко на сделку с вами, порождения тьмы.
На последние слова, кузины откровенно обиделись и, отвернувшись, надули губки, наказывая меня молчанием, за время которого я успела обратно закутаться в одеяло, попытавшись уснуть. Разочароваться в своем саванчике, как в беспроигрышном и проверенном не единожды снотворном. Накрыть голову подушкой, надеясь, что это уж точно поможет мне снова уснуть и с вселенской скорбью на лице та огромнейшим трудом, выпутаться с одеяла, грустно глядя на девушек. В который уже раз…
И когда напряжение достигло апогея, и я уже почти готова была каяться на коленях, моля о прощении, эти маленькие хитрые манипуляторы смилостивились и наконец-то заговорили, с огромным укором и намёком смотря на меня:
— Ри, мы же это ради тебя хотим сделать. Ты же знаешь, как мы за тебя волнуемся, переживаем. Мы просто хотим, чтобы ты чувствовала себя уверение, в конце концов! — мой скептический хмык гордо проигнорировали. — Хотим, чтобы ты имела вид настоящей девушки. И не хмурься так, я ни разу, вот прям никак, не намекаю сейчас, что выглядишь ты откровенно неважно и вообще как серая моль какая-то. Просто, ты никогда не наряжаешься. Ну в смысле нормально не наряжаешься, как все нормальные адекватные люди, а не сбежавшие с психушки клоуны например. — Поймав мой взгляд, Олли сперва осеклась, понимая, что увлеклась, но потом упрямо продолжила. — А что? Имела бы совесть хоть на праздники одеваться прилично, а то не дождемся никак дня, когда не стыдно будет сказать, что ты наша старшая сестра. Слышишь?! Детсадовская ты наша.
— Да, Ри. — Лили присела с краю на мою кровать и ласково на меня взглянула. Как на болезную какую, ей-богу. — Мы хотим сделать этот год твоим. Хотим, чтобы выглядела ты как королева и чтобы чувствовала себя соответственно. Нам уже надоело смотреть на такую тебя. Это все конечно весело, но мы же видим, что ты всё время как будто подавлена и нам это категорически не нравится. Мы требуем перемен! Вот.
От такой заботы все моё возмущение комментариям относительно моей одежды растаяло. Я грустно усмехнулась, видя решительные выражения их лиц, и в то же время внутри что-то дрогнуло. Всё же так приятно, когда о тебя заботятся. Даже так навязчиво. Я снова усмехнулась, но уже веселее.
— Диверсия? — хитро прищурившись, вопросила я.
— Нет, всего лишь забота о тебе. Ведь мы очень тебя любим, — не менее хитро ответила Олли, садясь по другую от своей сестры сторону кровати.
И не успела я пискнуть, как эти, эти!.. сперва чуть ли не задушили меня в объятьях, а потом, не удовлетворившись делом рук своих и слишком живой мной, совершили повторное нападение и чуть ли не защекотали меня до смерти. И как бы я не пыталась отбиться и достойно выйти с противостояния, силы были слишком не равны. Так что досталось мне сильнее всех. И есть подозрение, что это был продуманный акт, с целью ослабить противника, то бишь меня, чтобы он, вдруг что, не смог в дальнейшем сопротивляться. И я так думаю, это на тот случай, если я всё-таки откажусь.