— То что, Ри, ты ведь уже согласна, — прищурившись, то ли спросила, то ли вынесла приговор Лили, а Олли задорно улыбнулась. Вот ведь, какие.
— Вы ведь понимаете, что смысла в этом не много? Своим привычкам я не стану изменять. Вам не на что рассчитывать, ваши старания никто даже не заметит, — я серьезным взглядом окинула девушек. Они не первый раз совершают покушение на мой внешний вид, но у меня всегда получалось отбиться и с поля боя они уходили не удовлетворенные и готовившиеся к реваншу. Но на этот раз кузины почему-то рассмеялись и, клюнув меня в щеки с двух сторон та, улыбаясь до ушей, заговорили:
— Нет, Варь. Мы на твое благоразумие уже и не рассчитываем. Но, то, что мы сможем лицезреть тебя в приличном виде не может не радовать.
— И мы уверены, что увидев, во что мы тебя превратим, ты раз и навсегда влюбишься в этот образ и уже сама будешь за нами бегать моля о том, чтобы мы с тебя человека сделали.
Девушки, наполненные небывалой гордости и уверенности в себе, нежно мне улыбнулись, а Лили ещё и ласково погладила мне руку.
Не успела я упрекнуть их в монструозных размерах наглости и самонадеянности, как тут же эти неугомонные подорвались и начали призывать меня к незамедлительным действиям. Аргументируя тем, что на уговоры они и так потратили больше времени, чем планировали. На что я рассмеялась, даже не удивляясь их предусмотрительности (назовем это так).
И уже когда меня, причитая, почти дотащили до святая святых, по не скромному мнению моих кузин, и до места страданий, мучений та унижений, по скромному моему, на что Валя всегда недоуменно замечал, что это всего лишь гардеробная. У моих сестёр. Всего лишь. Гардеробная. Ага, да. Конечно.
Так от, когда меня почти дотащили, я вспомнила, что сдаваться просто так моветон и сторговалась на том, что нарядной мне быть каждый день уж слишком глупая, а главное, неудобная идея. С чем мои сестры на радостях даже не спорили.
Конечно, зачем им спорить, если после этого начался мой личный ад, а мои слова, похоже, восприняли как последнее пожелание близкого к смерти человека…
***
Кузины смотрели выжидающе. Не так давно, они были уверены в своем таланте сделать даже с чучела человека. Тогда они наслаждались результатом с самодовольными улыбками.
Но так как я уже минут пять молчу, при этом поочередно смотря, то в зеркало, то на них, Олли и Лили уже заметно нервничают. Но почему-то нарушать тишину не решаются.
Я снова задумчиво окинула свое отражение.
Ну что же. Красотка. Несомненно, я просто удивительно красива и вообще, мечта любого мужика и зависть для любой мадам.
Я усмехнулась. Кузины занервничали еще больше. Кажется, я недостаточно мило улыбнулась для своего нового образа. Или вообще не мило. Что же поделать? Довести кузин, как минимум до нескольких седых волосинок считаю своим правом и, даже, долгом. Особенно после того, как эти садюги издевались надо мной полтора часа.
Взгляд зацепился за волосы. Собраны на затылке почти в строгой прическе, что не отменяет, конечно же, как бы случайно выпущенных прядок, игриво обрамляющих мое лицо. Они (волосы) подозрительно блестели, особенно ярко переливаясь на солнце, несколько лучей которого, заглянули к нам на огонек. Что, несомненно, придавало некую «искру» моим серым и скучным волосам, как кто-то может выразиться. Но на самом деле моя прелесть, греющая мою голову темными и томными вечерами, не серая. Просто волоски у меня очень тонкие, почти бесцветные, и… да, немножко сероватые, но я гордо называю их серебристыми.
Я насмешливо взглянула на сестер, припоминая как с честными-пречестными глазами на невинных мордашках, меня уверяли, что то, чем меня разве что не поливали, был всего лишь спрей для легкого расчесывания. Ага, да. Я не такая уж и темная.
— Ри, а Ри. Не молчи пожалуйста, это… напрягает, — осторожно, и главное шепотом, попросила Ли, а Олли только крепче вцепилась в декоративную подушечку, которую нещадно мяла в руках все это время, даже не замечая этого.
Хоть Олли и может показаться более бойкой, решительной и смелой чем сестра, она очень чувствительная и, даже, ранимая. И подушечка, так «трепетно» сжатая ею — когда-то подарена их отцом, покойным.
Но это не заставит меня пожалеть их. Поэтому…
Я тяжело вздохнула. Ооочень тяжело.
И пока девушки еще больше начинают нервничать и, я надеюсь, седеть (ну хотя бы один седой волосочек, ведь у меня благодаря ним, их очень много, а то, что они никак их заметить не могут, так то другое дело, я-то точно знаю, что они у меня есть), я провожу дальнейшую ревизию.