— Чем могу вам помочь? — спросила она.
Отличный английский. Никаких признаков певучего китайского произношения.
— Я Мэтью Хоуп, — ответил он. — Контора Саммервилла и Хоупа. Мистер Самалсон иногда исполнял наши поручения.
— Очень приятно, — сказала женщина. — А я Мэй Хеннеси, помощница Отто.
Мэтью множество раз говорил с ней по телефону, но никак не думал, что она может оказаться китаянкой. Мэй Хеннеси представлялась ему ражей и рыжей ирландкой, которая носит в дамской сумке дубинку для защиты от нападения. Такой облик, думалось ему, соответствует ее имени. Он взглянул на ее левую руку, сейчас неподвижную на клавиатуре машинки. Обручального кольца нет. Откуда же фамилия Хеннеси? Может, китаянкой была ее мать, а отец — ирландец? Или она разведена?
— Какое ужасное несчастье, — заговорила она.
— Да.
— Такой хороший, такой обаятельный человек!
— Да, — повторил Мэтью и покачал головой.
Наступило мертвое молчание.
— Мисс Хеннеси, — решился Мэтью прервать его, — когда мы с Отто встретились в пятницу, он сообщил мне об одной магнитофонной записи. По делу Неттингтон. Сказал, что пленка хранится в сейфе. — Он сделал паузу, потом продолжил: — Могу я получить эту запись?
Мэй Хеннеси молча смотрела на него.
— Я не знаю, — сказала она.
— Какие-нибудь проблемы с этим? Я знаю, что моя клиентка…
— Да нет, — перебила его Мэй, — с этим-то никаких проблем. Ваша клиентка заплатила Отто за то, чтобы он сделал запись, так что вы имеете право. Только…
— Да?
— Видите ли, детективы просили меня…
— Так они побывали здесь?
— Были здесь все утро. Ушли совсем недавно.
— Кто из них приходил?
— Хакер и Роулз.
— Обыск в офисе делали?
— Да нет, ведь здесь не место преступления, с какой стати им обыскивать офис? Просто… они просили, чтобы я собрала все документы по делам, которые Отто вел перед тем, как… его убили. — Она затрясла головой. — Мне так трудно выговаривать эти слова. У меня горло сжимает даже тогда, когда я произношу их про себя.
— Я понимаю вас.
— Я полагаю, что пленку я тоже должна им отдать, как вы считаете?
— Думаю, что должны. Они сказали вам, когда придут за делами?
— Я попросила их немного подождать. Телефон звонил без передышки все утро. У Отто было много друзей.
— Но детективы вернутся сегодня?
— Я согласилась на пять — полшестого.
— Так сделайте мне любезное одолжение, мисс Хеннеси.
— Вы хотите прослушать пленку, прежде чем я передам ее полиции, правильно я поняла вас?
— Совершенно правильно.
— Я не вижу препятствий.
— А мог бы я взять пленку с собой? Я верну ее вам через час или чуть позже.
— Вы можете прослушать ее здесь, — сказала Мэй. — Если вы беспокоитесь обо мне, то я за время работы у Отто наслушалась такого… куда там этой пленке! Я ведь служу в этом офисе уже десять лет, мистер Хоуп. Грязь давно перестала меня удивлять.
Мэтью медлил с ответом, размышляя.
— Идите в его кабинет и закройте дверь, если боитесь оскорбить мой слух, — предложила Мэй. — Магнитофон у него на столе. Я сейчас достану вам пленку.
— Спасибо, — поблагодарил Мэтью. — А эти дела, которые вел Отто…
— Да?
— Сколько их было?
— Ваше и еще одно.
— Оба в Калузе?
— Да.
— Папки с делами толстые?
— Откуда же? Он начал работать по вашему поручению несколько недель назад, а другое дело вел с конца апреля.
— Мисс Хеннеси, я бы еще попросил вас… После того как я прослушаю пленку, можно мне снять ксерокопии с документов в этих папках?
— У нас свободная страна, — отвечала Мэй, — ничего запретного я тут не вижу.
— Благодарю вас.
— Сейчас я принесу пленку.
Разговор, записанный на пленку, звучит даже более непосредственно и реально, чем тот, который слушаешь собственными ушами в жизни. Мэтью не мог понять, почему так получается. Может быть, потому, что люди, увлекшись разговором, сами не замечают, какой он отрывистый, небрежный, переменчивый. Как, впрочем, и само течение живой жизни. Слушая магнитофонную запись, вы начинаете понимать, что логика и последовательность диалогов существуют лишь в романах и фильмах. В житейских беседах люди то и дело отклоняются от темы далеко в сторону, потом снова возвращаются к ней, повторяют уже сказанное и мгновенно забытое, перебивают друг друга, говорят одновременно, многие фразы вообще бессмысленны. Записанные на пленку разговоры захватывают тебя, во-первых, потому что они потрясающе реальны, а во-вторых, ты не просто слушаешь — подслушиваешь. Разговор между Дэниелом Неттингтоном и женщиной, которую Отто на этикетке кассеты обозначил как Риту Киркман (Неттингтон, разумеется, называет ее просто Рита), тем более захватывал, что собеседники были любовниками.