— Я оплачивала эту квартиру, мистер Хоуп. Мама Мак-Кинни. Мой сын Джек еле-еле закончил среднюю школу, даже если бы какой-нибудь колледж в Соединенных Штатах сошел с ума и принял его, он все равно не смог бы учиться. Я скандалила с ним из-за ранчо, он не мог даже научиться правильно клеймить телят, не то что сесть на лошадь. Теннис — вот что он любил, мой сын Джек. Он просто был помешан на большом теннисе. — Она тяжело вздохнула. — Я считала, лучше, если он будет жить без моего надзора где-нибудь на Стоун-Крэб. Платила за квартиру, давала немного денег на расходы каждый месяц…. — Она снова покачала головой. — Но четыре тысячи долларов? Наличными? Невероятно. Нет.
— Это то, что он дал мне, миссис Мак-Кинни. Они еще на счету в Трисите-Бэнк в Калузе. Если хотите, я покажу вам…
— Я верю вам. — Она молчала несколько мгновений, а потом сказала: — Как он собирался рассчитываться? Бежать к маме?
— Очевидно, у него не было проблем, он сказал, что к моменту подписания документов у него будет тридцать шесть тысяч долларов.
— Понимаете, мистер Хоуп, вы поставили меня в тупик. Вы говорите, что банк готов дать взаймы теннисисту-бездельнику тридцать шесть тысяч?
— У него уже были деньги, матушка, он сказал мне, что имеет наличные.
— Наличные? И, пожалуйста, не называйте меня матушкой. Я на самом деле буду чувствовать себя старой. Кстати, сколько вам лет?
— Тридцать восемь, — ответил я.
— Молодой самонадеянный мальчишка, — улыбнулась она. — Держу пари, что у вас сбиты коленки. Кто действительно избил вас, мистер Хоуп?
— Два ковбоя в баре.
— Да, это дела ковбоев. — И она точно так же, как дочь, посмотрела вверх.
— Итак, — сказал я.
— Итак, — повторила она.
— Мистер Берилл…
— Кто такой мистер Берилл?
— Продавец. Человек, который заключил контракт на передачу пятнадцати акров фермерских угодий со всеми постройками, оборудованием, механизмами…
— В собственность Джека, как я понимаю.
— Боюсь, что так.
— За сорок тысяч долларов.
— Да.
— Тридцать шесть из которых он еще должен внести.
— При подписании документов.
— Я не знаю, оставил ли Джек какое-либо имущество. Я поговорю об этом со своим адвокатом.
— Конечно. Вы должны сказать ему, что адвокат мистера Берилла пригрозил иском, если в соответствии с договорными обязательствами вашего сына он не получит его имущество.
— Иск против кого? Против меня?
— Нет, против имущества. Ни в каком случае вы лично не можете нести ответственность на основании родственных отношений с сыном. Я полагаю, вы должны стать личным распорядителем его имущества, но этот вопрос вам лучше решить со своим адвокатом. Последний срок назначен на начало следующего месяца. Как только найдется документ и другие необходимые…
— Почему Джек втянул меня в эту грязную историю?
— Он хотел быть фермером.
— Это похоже на желание быть пастухом!
— Хорошо, обсудите это со своим адвокатом. Пожалуйста, поймите, миссис Мак-Кинни, я не говорю сейчас о противоположной стороне, в этом деле я представляю вашего сына, а не мистера Берилла.
— Конечно, — сказала она. — Я позвоню Эрику, как только мы вернемся в дом. Там слева наши загоны, не хотите взглянуть?
Она повела джип вдоль деревянного забора, отгораживавшего лабиринт узких, забитых грязью проходов, благодаря чему образовывались дополнительные загоны.
— Здесь мы обрабатываем коров, — пояснила она. — Вы приехали в спокойное время года. Больше всего работы приходится на весну и осень. В августе мы чаще всего ремонтируем перегородки между пастбищами, рубим колючки, сжигаем пальметто — и тому подобное. Затем мы проводим проверку стада на продуктивность и так далее — но это при необходимости. В августе проводятся профилактические мероприятия, которые длятся до октября-ноября.
— У вас на каждом пастбище есть такой загон? — спросил я.
— Нет, этот один обслуживает все ранчо. Мы пригоняем сюда коров и помещаем их в расщелину. Не путайте, это не трещина в скале, а маленькое пастбище. Здесь они проходят обработку в течение одной ночи.
— Ничего себе работка…
— Да, это сложно объяснить. Можно потратить весь день!
Я понял неуместность дальнейших расспросов, возникла короткая неловкая пауза.
— Эта штуковина, — после небольшого перерыва продолжила она свои объяснения, — держит коров, пока мы их осматриваем.
Я увидел некое подобие орудия пыток с опускающимся металлическим ползуном из трехдюймового стального бруса и кривой металлической пластины, напоминающей подголовник на гильотине. Над механизмом располагался ряд рычагов с черными ручками.
— Загоняем их сюда, а отсюда забираем, — сказала она и потянулась к одной из черных ручек. — Я не очень хорошо умею обращаться с машиной, обычно этим занимаются ковбои.
Она потянула один из рычагов вниз. Длинные металлические бруски начали сближаться.
— Они захватывают корову и крепко держат ее. Даже дюжине мужчин не удержать семисотпудовую корову, когда ей нужно дать лекарство или проверить, беременна ли она. Этот, — сказала она и потянулась к другому рычагу, — по-моему, опускает и поднимает голову.
Она потянула черную ручку, и подголовник гильотины пополз вверх.
— Да, этот, — сказала она. — Удобная машина. Человек, который придумал ее, наверное, заработал денег больше, чем все скотоводы мира вместе взятые. Давайте вернемся домой, мистер Хоуп. Я должна позвонить Эрику и спросить, как, по его мнению, мы должны поступить. Эрик Ларсен, вы его знаете? Из адвокатской конторы «Петерсен, Ларсен и Расмуссен» — похоже, все они выходцы из Дании.
— Я знаю фирму, но не знаком с ним лично, — ответил я.
— Приятный мужчина и хороший адвокат. Думаю, мне нужен именно такой, если этот фермер намерен возбудить судебное дело.
Мы снова сели в джип. Она дала задний ход, отъехала от загородки, затем развернулась и выехала на другую грязную колею. Я сразу обнаружил, что мы сделали большой круг по ранчо. Вдоль дороги тянулись сточные канавы. Маленький крокодил, гревшийся на солнце, при виде нас вильнул хвостом и соскользнул в воду.
— Крокодилы иногда охотятся на молодых телят, время от времени мы находим раненых, но по большей части они безвредны. Главные хищники, которых нужно бояться, — канюки. Если не считать хищниками болезни, которых здесь предостаточно, — сказана она.
— Здесь? — осторожно спросил я, помня ее резкий ответ на заданный ранее вопрос и опасаясь, что она опять сочтет его «сложным» для меня.
— Да, здесь.
Я так и не понял, что значит «обрабатывать» коров. Оказывается, в это время им делают прививки против «черной ножки», пастуреллы и злокачественной водянки. Обычно при этом применяется тройная доза вакцины подкожно. Принудительная вакцинация должна помочь телкам выстоять против бруцеллеза или болезни Бэнга.
— Я не знаю, кто такой Бэнг, — сказала миссис Мак-Кинни. — Наверное, это ветеринар, который не мог выговорить слово «бруцеллез».
Болезнь вызывает бесплодие, а так как без «леди-телки» (она и себя так называла) невозможно разведение крупного рогатого скота, болезнь Бэнга была страшным бедствием. Другой серьезной болезнью был рак глаз. От этого больше всего страдали хифорды, у которых на белых мордах появлялись солнечные ожоги вокруг глаз. Лечится рак нитратом серебра, но корова рано или поздно все равно слепнет, объяснила она.
— Ангусы этому не подвержены, — сказала она, — черные коровы прекрасны.
Еще коровам делают прививки против лептоспироза, болезни, которая приводит к выкидышу или пролапсу. Это когда погибает неродившийся теленок и выпадает из чрева, пояснила она. Лептоспироз очень заразный, такой же, как дизентерия.
— Кроме того, у коров бывает мастит, — сказала она, — инфекция вымени, и колика, которую можно снять только минеральным маслом, введенным через рот с помощью садового шланга. Я знаю владельца ранчо на Западе, который потерял девяносто процентов приплода телят, потому что его коровы наелись сосновых шишек. Это и стало причиной выкидышей. Заплесневелое сено тоже очень вредно. У нас, слава Богу, пока ничего такого не было; когда скотина заболевает, она идет в пальметто. На Западе хозяину ранчо следует все знать о ядовитых травах, таких, как дельфиниум и змеиный корень, — с виду это симпатичные такие голубые и желтые цветочки, но для коров они смертельны. Астрагал тоже вреден, он, правда, не смертелен, но от него коровы бесятся — они несутся через ограды, сваливают столбы. Кому это нужно? Да, разводить скот — нелегкое дело… Вы думаете, выращивать ломкую фасоль легче?