— Я думаю, мне нужно еще выпить, — сказал я.
— Мне тоже.
Я смешал напитки и подал коктейль девушке.
— Спасибо.
Я поднял бокал.
— Привет!
— Привет! М-м, — причмокнула она. — Такой же хороший, как и первый.
Мы молча потягивали коктейль.
— Я скажу вам, почему я позвонила, — нарушила молчание Терри.
Я ждал.
— Я нахожу вас очень симпатичным, — объявила она.
— Благодарю.
— А вы меня находите симпатичной?
— Я — да.
— Вот это я и имею в виду.
— Что вы имеете в виду?
— Это было бы глупо, не правда ли?
— Что было бы глупо?
— Вы скучали бы здесь один сегодня вечером, ели бы свой обед в одиночестве. И я бы обедала одна. Вместо этого мы можем быть вместе, если находим друг друга симпатичными. Как вы думаете?
— Согласен, — сказал я.
— Вот почему я позвонила.
— Ясно.
— Вы когда-нибудь задумывались над тем, как много людей во всем мире могли бы быть вместе, а не маяться от одиночества по вечерам? Им стоит только снять телефонную трубку или подойти к кому-нибудь на улице и сказать: «Эй, я считаю вас милашкой, давайте познакомимся».
— Их бы арестовали, — возразил я.
— Да, и это позор, вот что я думаю. Но вас ведь не могут арестовать за то, что вы снимете телефонную трубку?
— Если только вы не будете в нее тяжело дышать.
— Это еще одна вещь, которая мне нравится. У вас есть чувство юмора. Я люблю посмеяться. А вы?
— Я тоже.
— И еще я люблю поесть, — призналась Терри. — А сильно я проголодалась потому, что во время ленча съела только немного салата. Я растолстею, как лошадь, — моя мать права, — если не буду следить за собой. — Она вскочила, поставила бокал и оправила платье. — Я, пожалуй, начну, а потом мы сможем сидеть и пить коктейль, пока все разогревается.
Терри отправилась на кухню.
— А у вас тут уютное местечко, — заметила она. — Дом ваш собственный?
— Я снимаю его.
— Все равно здесь очень мило. Где выключатель?
— Слева от вас.
Она включила свет в кухне и огляделась.
— Держу пари, эту кухню обставила женщина, — пробормотала Терри, но не стала развивать свою мысль. — О’кей. Давайте обсудим. Я, наверное, смогу разогреть цыплят и французский картофель в одной духовке, но мне нужна какая-нибудь посудина для овощей. Где у вас кастрюли?
— В шкафчике, слева от плиты.
— В шкафчике, слева от плиты, — повторила Терри, наклоняясь. — Так. Вы охладили вино?
— Я думаю, в холодильнике найдется бутылка.
— Белое вино? Правильно?
— Правильно.
— С цыплятами, — добавила она.
Терри сновала по кухне, переложила бобы из пластикового мешочка, в котором принесла их, в небольшой горшочек. Цыплят она уложила на сковородку, а картофель — на другую, покрутила ручки на плите, устанавливая температуру.
— Принеси сюда мой коктейль, — распорядилась она, — чтобы я могла присматривать за всем этим. А потом подойди и поцелуй меня.
Я сходил за мартини и принес его на кухню.
— Не забудь про поцелуй, — напомнила Терри.
Я привлек ее к себе.
— Я слишком высокая, да? — посетовала она.
— Чепуха.
— Это наш первый поцелуй, — сказала Терри.
— Я знаю.
— И он не должен быть слишком долгим, о’кей? Просто легким и приятным. Мы сбережем все долгие поцелуи для будущего, о’кей?
— О’кей.
Я нежно поцеловал ее.
— Чудесно. — Терри улыбнулась. — Я знала, что была права насчет тебя. — Она потягивала свой мартини. — О, все будет прекрасно!
Я внимал ей, очарованный всей этой процедурой, предшествующей обеду.
Я не знал, была ли Терри очень глупой или очень хитрой. Слушать ее — что прислушиваться к потоку сознания. Она выпаливала все, что приходило ей в голову. И ничего не утаивала. Никакой первичной цензуры не происходило. На чем бы ни концентрировалась ее мысль — она немедленно облекалась в слова.
Я никогда не встречал людей, похожих на Терри.
Она рассказала мне, что вышла замуж в семнадцать лет по ошибке, приняв свой первый сексуальный порыв за любовь.
— Ты когда-нибудь замечал, — говорила Терри, — что девушкам с хорошей грудью нравится, когда ее трогают. А девушки, которым не очень повезло с этим, не испытывают удовольствия от прикосновений. Поэтому когда девушка созревает и у нее хорошая грудь, ее трогают, и очень часто. И это доставляет наслаждение, естественно, ты развиваешься, тебе это нравится, с этим ты живешь всю жизнь. Конечно, он делал всякие глупости с моей грудью, из-за этого я и вышла за него. Я возбуждалась и все такое.
Терри добавила, что развелась со своим мужем, когда ей стукнуло девятнадцать.
— К счастью, он не сделал меня беременной, а то бы я колебалась, не знала, как поступить. Ну, а так я была свободна и сказала ему: «Слушай, Чарли, ты же знаешь, у нас ничего не выходит. Мы оба еще молоды, у нас есть время исправить нашу ошибку. Давай разойдемся». Фактически он был не так уж молод, двадцать девять лет, на десять лет старше меня, растлитель малолетних, я права? И звали его вовсе не Чарли. Абнер Бримли, вот так его звали, мудак деревенский, прости меня, я иногда ругаюсь, когда думаю о нем. Когда я предложила ему развестись, он избил меня так, что я не могла ходить. Я уже говорила тебе, помнишь? Я большая, но не очень сильная. Во всяком случае, я действительно не могла ходить. Я выползла из дому и заставила арестовать этого сукина сына. Извини, но я подала на развод на следующий день.
— Это хорошо, — сказал я.
— Вот если бы я уже тогда была знакома с тобой, — заявила Терри. — Ты когда-нибудь вел бракоразводные дела?
— Случалось.
— Я бы обратилась прямо к тебе. — Терри улыбнулась. — Ты бы взялся — ради меня?
— Ради тебя — взялся бы.
— М-м-м, и ты бы вел это дело отлично, — сказала Терри. — Хочешь еще вина? Это действительно хорошее вино. Или оставим немного, выпьем потом, когда будем в постели? Я люблю пить вино, когда занимаюсь любовью. А ты?
Я смотрел на нее.
— Я знаю, что слишком много болтаю, — сказала Терри. — Мне бы научиться осторожности в выражениях. Я тебя пугаю, верно?
— Нет, — ответил я. — Я бы не назвал тебя болтливой.
— Нет? Тогда какой?
— Искренней! Честной!
— Что ж, это самое лучшее, не так ли? Не лечь ли нам сейчас в постель, а тарелки я могу помыть и попозже.
— Если это то, чего бы тебе хотелось…
— А чего бы хотелось тебе?
— Мне — именно этого.
— И мне, — отозвалась Терри и улыбнулась. — Я сниму с себя все, кроме моих туфелек и трусиков. На мне кружевные серые трусики, которые подходят к платью.
Мы были в постели, когда зазвонил телефон. Часы показывали десять минут второго.
— Черт! — выругалась Терри.
Я взял трубку.
— Хэлло?
— Мэтью? Надеюсь, я не разбудила тебя.
Сьюзен. Моя бывшая жена, которой скорее всего хотелось разбудить меня.
— Что там за история с отправкой Джоанны в другую школу?
— О, так она тебе уже доложила?
— Конечно, доложила. Я ее отец.
— Да, — бросила Сьюзен.
Поразительно, что она проделывала с этим простым словечком — «да». Оно со свистом вылетало из ее губ, двигалось по проводам и выпархивало из телефонной трубки в виде некой удивительной смеси сомнения, подозрения и прямого обвинения.
— Так что? — спросил я.
— Да, я обратилась в другую школу, — сказала Сьюзен.
— В академию Симмса?
— Да.
— В Массачусетсе?
— Да.
Да, да, да. Мягкое, кроткое, терпеливое. Как радиоактивные осадки.
— Что это? — спросил я. — Военная школа для девиц?
— Не говори глупостей, Мэтью!
— Что угодно может называться академией, черт возьми!
— Это одна из лучших школ для девочек в Новой Англии.[9]
— Она и учится в прекрасной школе, во Флориде.
— В школе Святого Марка — совместное обучение.
— Что плохого в совместном обучении?
— Я не хочу входить в обсуждение этого вопроса, — заявила Сьюзен.
— Вы совместно обучались с Оскаром Плешивым сегодня вечером, не так ли?
— Если ты имеешь в виду Оскара Антермейера…
— Я полагаю, этот джентльмен…
— То, что нас объединяет, — не для твоего говенного ума!
— А! Приятно поговорить с леди, — заметил я.
— Не ты ли, Мэтью, не так давно настоятельно советовал мне самой заниматься своими презренными делишками, не подпуская к ним никого. Если я правильно цитирую…
— Нет, неправильно.
— Я была бы весьма признательна, если бы ты сам последовал своему совету.
— Сьюзен, — сказал я, — Джоанна не поедет в школу в Массачусетс и ни в какое другое место. Она останется в штате Флорида.
— У меня есть основания думать, что она согласится поехать, — отрезала Сьюзен.
— Если ты пошлешь ее в другой штат, ты нарушишь условия соглашения о раздельном проживании бывших супругов.
— О?
Сьюзен великолепно управлялась и с этим междометием. Из односложного восклицания она умудрялась извлечь самые разнообразные оттенки.
— Каким это образом? — осведомилась она.
— Договор подразумевает свидания отца с дочерью.
— Никто не аннулирует твоих прав.
Ясно. Сьюзен уже виделась с адвокатом. «Аннулировать» — не тот термин, который она обычно употребляла, предпочитая пользоваться более простыми словами.
— Как сможет Джоанна проводить со мной каждый второй уикэнд, если она будет в Массачусетсе?
— Но она и со мной не будет встречаться, — сказала Сьюзен.
— Ты пытаешься избавиться от нее?
— Я хочу быть уверенной в том, что она получит образование, которого заслуживает. В школе, которая не будет переполнена…
Сьюзен внезапно оборвала разговор.
— Кем переполнена, Сьюзен?
— Учениками ниже по развитию.
— Кого ты имеешь в виду?
— Я имею в виду? Я имею в виду…
— Негров?
Молчание.
— Интересно, как бы отнесся ко всему этому судья?
— К чему, Мэтью?
— К тому факту, что ты хочешь забрать Джоанну из школы Святого Марка только потому, что туда приняли двух черных ребятишек. Просто любопытно, как бы он реагировал.
— Мы живем во Флориде, — сказала Сьюзен. — Не то чтобы у меня были какие-то предрассудки…
— Утром я напишу в академию, — предупредил я. — Сообщу, что отец Джоанны возражает против того, чтобы она там училась.
— Там знают, что девочка на моем попечении.
— Черт возьми! Но Джоанна не хочет ехать туда!
— Дети далеко не всегда знают, что для них лучше.
— Зачем ты это делаешь? — спросил я.
Снова молчание.
— Ты пытаешься разлучить меня с дочерью?
— Я совсем сплю, Мэтью. Не возражаешь, если мы закончим?
— Я не позволю тебе это сделать.
— Спокойной ночи. — Сьюзен положила трубку.
Я тоже повесил трубку.
— У-у-у, — промычала Терри.
Я тяжело вздохнул.
— Твоя бывшая жена, что ли?
Я кивнул.
— Они могут быть сущими стервами.
Я снова кивнул.
— Мне уйти? — спросила Терри.
— Нет.
— Ведь это игра, в которую мы можем играть, когда тебе захочется. В другой раз она получится еще интереснее. И может быть, мне удастся оторвать твои мысли от жены. Твоей бывшей жены. Если тебе этого захочется.
— Знаешь что, — сказал я.
— Что?
Я хотел сказать ей, что честность — редкая вещь в наши дни, и когда встречаешь ее в человеке — это похоже на чудо. Я хотел сказать ей, что время, которое мы проведем вместе сегодня ночью, будет для меня не менее ценным подарком, чем золото или бриллианты. Я хотел сказать ей, что она для меня — самое большое утешение за последнее, очень долгое время.
— Ты очень милая, — сказал я. И, пожалуй, этого было достаточно.
— Ты тоже. — Терри улыбнулась. — А теперь послушай, как идет игра, если тебе интересно. Ты должен приставать ко мне, поддразнивать меня, — я сейчас покажу тебе как, пока не почувствуешь, что я на краю. Игра так и называется — бринк.[10] Тогда ты останавливаешься, просто убираешь руку, и я начинаю дразнить тебя, потом прекращаю, и все продолжается, пока мы оба настолько не заведемся, что не сможем больше выносить этого и должны немедленно обнять друг друга или умереть. Бринк. Как ты думаешь, тебе понравится в это играть?
— Я думаю, ты восхитительна. — Я поцеловал Терри.
— Ты правда так думаешь? — Голос ее вдруг изменился, стал каким-то мягким и детским.
— Да, — ответил я.
— Спасибо тебе, — сказала она.
Я снова поцеловал ее.
Она улыбнулась мне.
— Так ты думаешь, тебе хочется поиграть в эту игру? — лукаво спросила Терри.
9
Новая Англия — северо-восточный район США, включает штаты: Мэн, Вермонт, Нью-Хэмпшир, Массачусетс, Коннектикут и Род-Айленд.