СОДЕРЖИМОЕ РАСШИФРОВКИ
АУДИОЗАПИСИ НЕ ПОДЛЕЖИТ РАЗГЛАШЕНИЮ.
КОПИРОВАНИЕ МАТЕРИАЛА СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО
В СООТВЕТСТВИИ С ПУНКТОМ 19 ЗАКОНА
О НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ.
(Запись скопирована с жесткого диска персонального цифрового диктофона, принадлежащего Дж. Рэмси, главе отдела текущих событий онлайн-газеты «Актуальные новости», в настоящий момент находящегося в МИ-6[9])
Шумы: (Фоновый шум удален для лучшего звучания записи. Голос официально идентифицирован как принадлежащий вышеуказанному пользователю.)
Что ж, Мэгги, ты всегда жаловалась, что больше не осталось настоящих репортеров-расследователей, так вот, я теперь делаю это для тебя. И для себя тоже, конечно. Хотя, честно говоря, наши рекламодатели не желают видеть на нашем сайте никаких действительно актуальных новостей. Они были бы абсолютно счастливы, если бы мы писали только о сумочках, ресторанах и туфлях, как ты любишь говорить. Погоди, дай выключу двигатель.
Ага, этот твой Шваринский, кажется, ждет меня возле церкви. Полицейских патрулей, как ни странно, вроде не видно, и уличные фонари не горят. Я только что разговаривала с нашим парнем по телефону, и он сказал мне, что по новому закону ЕЭС о недопустимости светового загрязнения среды на застраивающихся участках приходится по ночам вырубать энергию.
Сейчас – сколько там? – полвторого ночи. Ну-ка, интересно, что он скажет. А мальчик-то симпатичный. Может, назначу ему свидание, по крайней мере.
Итак, мистер Шваринский ушел. Однако, надеюсь, не слишком далеко, поскольку тут чертовски темно, а я в туфлях на каблуках. Не очень высоких, но земля жутко неровная. Он дал мне фонарик и запасные батарейки, но удрал стремглав, едва я вошла. Пулей улетел. Когда буду уходить, просто толкну створку, ворота сами закроются. Сдается мне, его документы не совсем в порядке. Он уже здорово рискует, просто впустив меня на территорию.
Подхожу к церкви. Думаю, можно уже включить фонарь, это безопасно, поскольку с одной стороны стена парка, а с другой – пустошь. Моросит дождь, и машин мало. Дальняя дорога закрыта для транспорта, чтобы обеспечить свободный подъезд к участку грузовиков, экскаваторов и так далее, так что тут очень тихо и вроде как мирно, точно в деревне. Не то чтобы я много знала о деревне, мой отдых на свежем воздухе – это курение в специально отведенном для этого места возле отеля «Сандерсон»[10].
Вижу экскаваторы, эти механические лопаты, выстроившиеся длинным рядком, точно гигантские желтые жуки, вдоль всего погоста. Главная дверь в церковь заперта – Шваринский предупредил, что ему не удастся достать ключ. Но есть отдельный боковой вход, здесь, справа, который он оставил открытым. Я не попаду в главный придел церкви Всех Святых, но мне туда и не надо. Ага, наверное, вот, створка тугая, но стой-ка, тут просто булыжник застрял под дверью.
Я внутри. Здесь маленький каменный вестибюль и лестница вниз. Узкая, как та, что ведет в Монумент[11]. Надеюсь, тут не так много ступенек. Пол очень грязный, верно, кто-то много шастал вниз и вверх.
Ладно, посмотрим, что у нас здесь. Черт, стукнулась башкой о потолок, он жутко низкий. Погоди-ка. Так, я в выложенной кирпичом кладовой, которая, кажется, тянется по всей ширине церкви, но не по всей длине.
Пока все весьма скучно. И сыро. Ну-ка, ну-ка, вот так-то лучше. Теперь мне видно. Хотя смотреть почти не на что: какие-то синие пластиковые ящики, моток проволоки, шланг, прислоненный к стене лист фанеры. Но в конце кладовки есть еще один коридор, который, если верить твоему русскому, ведет во второе помещение. Он думает, именно туда перенесли тела, хотя, если и так, потом тут провели уборку, потому что пол выглядит недавно вымытым и пахнет каким-то дезинфицирующим средством.
Ага, вот и лужи этой дряни – по всему полу. А я в туфлях от Марка Джейкобса, потому что явилась сюда сразу после званого ужина. Вот дура.
Так, докладывать тут не о чем, кроме... погоди-ка.
Интересненько. Большая деревянная дверь, этакая мини-версия знаменитых Врат правосудия в церкви Святого Стефана, ну той, что была разрушена в войну при бомбежке. Тут точно такая же резьба, черепа и плачущие купидоны, но в состоянии препаршивом. Одна сторона полностью сгнила, заплесневела и источена червями.
Вот как католическая церковь сохраняет свои древности для будущих поколений. И воняет отвратительно.
Кстати, не беспокойся, я надела антибактериальную маску, вроде тех, что носят девушки-японки. Я достала ее в одном бюро путешествий. Не то чтобы я думала, что тут есть чего опасаться, но... Так, попробую открыть дверь. Ого, она даже не заперта. И вообще не подвешена на петлях, просто прислонена. Я, наверно, сумею ее сдвинуть... Для этого придется положить диктофон, так что подожди минутку. Вот, оказывается, где мне пригодились школьные занятия физкультурой.
...Так, я немного подвинула дверь, могу протиснуться. На самом деле она куда тяжелее, чем с виду, и сомневаюсь, чтобы мне удалось самой поставить ее на место. Поверить не могу, что делаю это. Позади – дай-ка подниму фонарь – ну, сплошное разочарование.
Здесь у нас еще одна комната, где-то тридцать на сорок футов, и выглядит недостроенной – в конце, будто утрамбованная земля. Вонь невыносимая. Пахнет так, будто что-то гниет. Однако тел никаких не видно.
Если это действительно пресловутая гробница Томаса Морби для чистых душ, то какая-то она совсем невзрачная.
Впрочем, кажется, у дальней стены есть что-то любопытное. Иду посмотреть поближе. В этой части помещения жутко холодно, я вижу пар от своего дыхания. Ох! Да, похоже, я подошла слишком близко. Тут – ага, все верно, тела, этакая поленница от пола до потолка.
Все сплющенные, темно-коричневые, совсем как те, что извлекли из торфяников. Вряд ли они в ближайшее время собираются подтвердить убеждения Морби, восстать и перейти на высший уровень, в основном потому, что я и представить не могу, чтобы их хрупкие кости выдержали вес трупов. Однако они почти не повреждены. И запах идет не от них. Странно. Здесь, внизу, определенно воняет – что-то как будто живое, но разлагающееся. Ну-ка, дай-ка проверю – нет, точно не трупы.
Что ж, их перетащили сюда, и церковь, вероятно, будет счастлива. Докладывать больше не о чем. Сделаю несколько фотографий штабеля тел для статьи, но, Мэгги, мне уже кажется, что тут просто много шуму из ничего.
Да, протокол системы безопасности нарушен, но мы же знаем, что в наши дни такое случается повсеместно.
Что-то... гм, когда сверкнула вспышка, я что-то увидела. Тени подпрыгнули. Наверное, воображение разыгралось. Фотографирую еще раз.
Господи. Что-то тут есть – оно движется очень быстро, раз – и промелькнуло перед объективом. Ладно, сейчас щелкну вспышкой.
Гос-с-споди.
Черт! Надо пробираться назад, к дверям, но я не вижу щели. Черт, черт, черт!..
Ох! О боже.
О господи, Мэгги, я обращаюсь к тебе – и смотрю прямо на тебя.
Сколько дней ты уже здесь? Бедняжка... что с тобой – вот блин! – я вижу, как шевелятся твои руки, хотя ты сползла по стене, так что я знаю, что ты жива, но почему ты не... что это... Что это?! Тебя что-то окружает, словно красновато-коричневый туман. Ползает по твоей коже и, кажется, проникает под нее. Ох, Мэгги, у тебя же нет глаз!
Твои глаза полусъедены, и во рту у тебя что-то красно-коричневое, и все-таки ты двигаешься, что происходит...
Блохи. Это блохи. Тысячи и тысячи паразитов.
Господи, какая же я идиотка. Великую чуму вызвали блохи, поселившиеся в тюках голландского хлопка.
Блохи перепрыгнули на крыс, а с крыс – на людей.
Они вгрызаются в плоть и распространяют заразу, когда сосут и переносят кровь. Блохи. Простые организмы, все еще развивающиеся.
Все, что ты говорила, теперь обрело смысл. Неудивительно, что Морби верил в то, что мертвые смогут снова ходить. Они не по-настоящему живые, просто в трупах кишат блохи, находившиеся в чем-то вроде спячки, пока их не вынесли на свежий воздух. Но посмотри на себя. Что-то я не пойму... Ты как будто помнишь, кто я. Я вижу, как блохи перемещаются у тебя под кожей, а тебе словно бы ужасно больно... дай-ка взгляну... погоди...