— Дорогой! Я тебя жду как красное солнышко.
Паренек протянул Жоре пленку.
— Я надеялся, что ты снимки сделаешь, — сказал Жора.
Мальчик чуть не плакал.
— На этой пленке была сфотографирована моя мать, — сказал он. — Да, моя мать, это она бросила сумку с продуктами.
Жора посмотрел на пленку и строго спросил:
— Где эти кадры?
И тогда мальчик заплакал. Сквозь слезы он рассказал, что вечером дал родителям посмотреть пленку, пристыдил мать, а утром обнаружил, что, пока он спал, кто-то из них обличающие кадры вырезал.
— Жора бушевал, — рассказывал дежурный. — Он кричал, что перестает верить людям, даже пионерам.
Паренек тем временем куда-то исчез.
Антошка с Марфушей посидели немного в штабе. Теперь сюда строители шли один за другим, и дежурный едва успевал записывать их сигналы.
— Странно получается, — рассказывал парень из бригады каменщиков. — Мы стоим из-за нехватки раствора и кирпича, а у Лорина излишки. Вы разберитесь.
Опять об Яшкином отце Антошка услышал нелестные слова. Раствор, как он теперь уже знал, на стройке был камнем преткновения. Его не хватало, раствор рвали из рук, от него зависели заработки, выполнения плана, премии. Лорину-старшему удавалось получать раствор постоянно. Что он — самый везучий или гипнотизер?
В тот день ребята снова оказались в квартире Савелия Ивановича и бабушки Маши. Им нужен был совет, и они пришли к старикам. Глаза у бабушки Маши загорелись, она отложила потрепанный детектив и поинтересовалась:
— Обыскали весь поселок, были на стройке, а на след дружка так и не наткнулись? Ну что ж, следопыты из вас пока никудышные. Давайте в уме схематично прикинем возможные места его пребывания.
Савелий Иванович лукаво подмигнул ребятам и сказал:
— Комиссар Мегрэ берется за розыск преступника. А вы не подумали, что парень захотел кушать и пошел к матери в столовую?
— Не подумали, — ответил Антошка. — Не пойдет туда Яшка.
Бабушка Маша поучительно сказала:
— Ты, Савелий, подал довольно интересную мысль. Неважно, пошел ли Яшка в столовую или нет — важно выяснить обстоятельства, которые предшествовали сегодняшнему утру, — и она победоносно посмотрела на всех. Антошке было странно, что Савелия Ивановича, этого пожилого, с седыми усами человека, прошедшего огонь и воду, и медные трубы, можно называть по-мальчишески коротко — просто Савелий. Бабушка Маша, представляя себя опытным детективом, продолжала наставлять ребят: — О всех событиях нам расскажут здравствующие свидетели.
Марфуша взволнованно перебила старушку:
— Здравствующие? Вы думаете, что с Яшей случилось непоправимое?
Бабушка Маша снисходительно улыбнулась:
— Полно, Марфушенька. Ничего с вашим дружком не случилось. Просто так принято говорить: раз свидетель живой, то, следовательно, он здравствующий.
— Яшка ваш тоже здравствующий тип, уши бы ему надрать, — ухмыльнулся Савелий Иванович.
— Савелий, так говорить о детях непедагогично, — поучительно заметила бабушка Маша. Учительница в ней не умирала. Антошка подумал, что Савелию Ивановичу, наверное, досталось немало горьких минут: попробуй выслушай все эти очень правильные нравоучения. Но комендант, видимо, уже смирился со своей участью, потому что виновато сказал, подмигивая ребятам:
— Исправлюсь, Машенька.
Мария Федоровна кивнула и раздумчиво сказала:
— Запутанным делом с пропажей мальчика я займусь сама. Тебе, пожалуй, Савелий, это будет не по силам.
Бабушка Маша шла впереди. Многие девчата оглядывались, и Антошка заметил, что они пристально рассматривают ярко-зеленую шляпку бывшей учительницы. Шляпка походила на глубокую тарелку с загнутыми кверху краями, и своей необычностью привлекала внимание модниц. Шляпка была куплена еще во времена нэпа, когда Мария Федоровна и не думала, что ее станут называть бабушкой. Она тогда работала сельской учительницей, и к ней на свидание ходил молодой кузнец Савелий Лагутин.
Бабушка Маша вела ребят в набитую людьми столовую. Она подошла к одному из столиков:
— Хорошо ли кормят? — спросила бабушка Маша и провела пальцем по столешнице, осуждающе покачивая головой: на пальце остались сальные следы.
— Вы не из Министерства торговли? — ухмыльнулся строитель.
— Хуже, — отбрила его баба Маша. — Мы из женсовета и печемся о вас, этаких бегемотах, — и она улыбнулась парню. Тот не переставал дурачиться:
— А сопровождающие вас лица тоже из женсовета?
— Полно, полно, — дружелюбно сказала бабушка Маша. — Ну, так как, в самом деле, кормят?