— Чуток правее, — крикнула Марфуша.
— Точно, — поддержал ее Яшка. — Вот теперь, пожалуй, то самое место и есть.
Солдат осторожно опустил груз, привязанный к шнуру, и на воде закачался большой пенопластовый поплавок.
Антошка всегда смотрел с завистью на солдат. Когда он был маленьким, через поселок, где они жили, проходила рота. И один из солдат подарил маленькому Антошке — он еще тогда даже не ходил в школу — перламутровую звездочку. Антошка с гордостью носил ее на куртке, на ночь прятал звездочку под подушку и, прежде чем заснуть, долго перебирал своими цепкими пальчиками острые концы этого дорогого солдатского подарка. И ему казалось, что от лучей звездочки исходит тепло и греет руки. Он сказал об этом отцу, и тот не стал подсмеиваться над фантазией сына, а, наоборот, поддержал его:
— Красная звезда — звезда путеводная. Она всегда греет.
Антошка еще несколько дней назад не мог представить, что вот так, запросто, будет стоять рядом с солдатским командиром и, как сказал капитан, помогать ему выполнять боевое задание. Хотя, конечно, не он, Антошка, нырял и нашел на дне снаряды. И гордиться ему нечем. А вот Марфуша могла бы задаваться. Но она держит себя совсем просто, зато Яшка надулся, как воздушный шар, готовый вот-вот лопнуть.
— Я сразу смикитил, что на дне не простые железяки, — самодовольно говорил он капитану.
Когда командир пошел к берегу, чтобы подтянуть лодку, на которой плавал солдат, Яшка тихо спросил Антошку:
— Как думаешь, могут нас медалями наградить? Мне бы она вот как нужна была. Утер бы я нос своим дорогим родителям.
Антошка усмехнулся и не ответил. Медаль надо заслужить. Не зря отец надевает свою медаль «За трудовую доблесть» только по большим праздникам. «Цена этой награде высокая, сын, — как-то сказал он. — Медаль как зеркало. Посмотришь на нее — и самого себя увидишь: каков ты, как живешь, добрый ли след после тебя остается…»
— Товарищ капитан, — спросил военного Яшка. — Когда начнем обезвреживать взрывоопасные предметы?
Капитан с хитринкой посмотрел на Яшку, подмигнул ему:
— Шустрый хлопец, вижу. Только в нашем деле торопливость — враг номер один.
— Понимаю, — кивнул Яшка. — Сапер ошибается только раз.
— Это точно, — согласился командир. — Вот наденешь погоны — тогда и разговор у нас будет. А сейчас пока нюхать пороховой дым вам рано, ребятки. И дай-то бог, как говорится, не нюхать его совсем. За помощь вам солдатское спасибо, делайте свои ребячьи дела и набирайте сил к школе.
К вечеру озеро оцепили солдаты, поселковое радио объявило, чтобы из опасной зоны все немедленно выходили.
На озере работали водолазы.
По поселку пополз слух: со дна подняли снаряды…
Глава тринадцатая. Снаряды рвут в каменоломне. Передовик производства — какой он? Опять с Жорой Айропетяном происшествие! Коржецкого слушают на профсоюзном комитете
В комсомольском штабе толпились строители. Разговор шел о водолазах, которые работали на дне озера.
— Что же они со своими находками делать станут? — удивлялся Жора Айропетян. — Ведь в этих снарядах, наверное, чуть душа держится.
— Тоже мне, верующий, — отмахивался Коржецкий.
Антошка в общем-то не очень и думал о том, куда повезут солдаты найденные в озере снаряды. Но он представил старую заброшенную каменоломню и шепнул Марфуше:
— Вот бы в каменоломне грохнуть.
Марфуша даже ойкнула:
— Здорово придумал!
Потом они сказали об этом Коржецкому, и тот, взъерошив свой непокорный чубчик, разулыбался:
— Идея! Рванем, а подходящие плиты — под фундамент!
— Ура рационализаторам! — крикнул Жора-бульдозерист.
На широких дюралевых лодках солдаты подплывали к пологому берегу и осторожно, словно больших щук, складывали на носилки изъеденные временем и водой куски тупорылых болванок. Носильщики проходили сквозь оцепление и скрывались в расщелине.
Антошка и Марфуша хотели было подойти поближе к берегу, но солдат с рацией строго сказал:
— Сюда нельзя — запретная зона!
И Антошке почудилось, что здесь совсем как на войне.
— Пойдем в поселок, — сказал он Марфуше.
Та покачала головой:
— Спрячемся лучше в лесок. Яшка рассказывал, что в четырнадцать ноль-ноль должны рвануть первую партию снарядов.
Часов у ребят не было, и они, усевшись на коряжину, долго ждали, когда прогремит взрыв. Мошка свирепо впивалась в лицо, руки, ноги. В другое время Антошка плюнул бы на все и убежал подальше от гнуса на открытое место. Но теперь он старался не замечать боли. Марфуша посмотрела на Антошку и рассмеялась: