— Один бригадир предложил гранит возить, чтобы бетон экономить.
— Не один, а бригадир Чадов. Газеты надо читать, — сказал Рыжий и снисходительно посмотрел на Антошку. Катька Подлиза усмехнулась:
— Между прочим, Саня, бригадир Чадов — это Антошкин отец.
Рыжий заинтересованно взглянул на Антошку, будто и не он подвесил ему под глаз фонарь, будто вообще видит сына известного бригадира впервые.
— Папаня у тебя молоток.
Антошка уже несколько раз слышал от Рыжего слово «молоток», и всегда оно звучало как похвала.
Самосвалы шли туда и обратно. На первой машине в сторону карьера уехали девчонки. Потом Яшка с белоголовым юрким парнишкой. Антошка поехал с Рыжим.
В болотинах машина месила грязь, выбрасывая из-под колес камни, которыми еще вчера засыпали низинки и которых уже сегодня не было видно — автомобили втолкли их в землю.
— Не дорога — одно мученье, — сказал шофер.
Рыжий со знанием дела заметил:
— Четвертую не включишь. И как только раньше сюда ездили.
— Раньше на лошадях, — ответил шофер. — Телега — самый надежный вид транспорта.
Из кармана у Саньки торчала помятая тетрадка. Антошка поинтересовался:
— Ты будешь записывать?
Рыжий хохотнул:
— Из меня писатель. Сам свои каракули не могу разобрать. Катька велела зарисовки местности сделать. И бабку нарисовать — у меня получается.
— Для музея?
— Конечно. У нас уголок гражданской войны. Хорошо бы фотографию этого пулеметчика найти.
Около карьера шофер тормознул.
— Вылазь, братва, — весело сказал он.
В карьере работал экскаватор. Он вгрызался своими толстыми стальными зубьями в каменные осыпи, плитняк трещал, заполняя ковш крошевом, и огромная железная рука тянулась к кузову самосвала.
Рыжий кивнул в сторону экскаватора и сказал:
— Отец одного нашего пацана работает.
Катька торопила ребят:
— Что, не видели экскаватора? Пойдемте к бабуле.
Деревенские домики отсюда казались совсем рядом.
— Ты, Санька, и деревеньку зарисуй, — сказала Катька. — Наверное, завод и до нее доберется.
Ребята смотрели на почерневшие крыши домиков, подслеповатые оконца, на огороженные жердями огороды, и после суеты, которую видели на стройке, после ее размаха деревенька казалась маленькой и спящей. Ее домики будто вынырнули откуда-то из сказки, ребята с удивлением смотрели на пасущихся рядом с ними, прямо на улице, коров, табунок гусей. Около одинокой березы стояла серая лошадь, и ребята, никогда не видевшие лошадей такого цвета, долго не могли оторвать от нее глаз. У Антошки тоскливо заныло сердце, — он вспомнил поселок, в котором жил раньше, до города, и, наверное, сейчас впервые понял, как дороги́ для него поля и перелески, где ходил с ватагой мальчишек весной копать сладкие коренья кандыков, слушать птичий гомон.
— Хорошо-то как! — вздохнула Марфуша. — А озеро здесь широкое.
Все посмотрели на озеро. Ветер гнал волны, они выплескивались на песок, убегали с него, оставляя пузыри мутноватой пены.
Тучи опустились еще ниже, стали темнее, будто какой-то неведомый художник добавил в них черных красок.
— Пожар! — неожиданно крикнул Яшка. Ребята во все глаза стали смотреть на домики, но огня не видели.
— Ну и шуточки у тебя! — осуждающе сказала Марфуша.
— Да вон же, бабкин дом горит, на окна смотрите, — встревоженно показывал Яшка рукой на крайний дом. Антошка, наконец, увидел, что из окон дома, где жили Машка и Пашка, вырывался густой дым. Дым постепенно растворялся в воздухе и превращался в белесоватую полоску, которая начала стлаться по земле, закрывая сначала палисадник, потом кусок дороги. Но это длилось какие-то секунды. Вслед за дымом из окон брызнул сноп искр, они стали впиваться в наличники, лизать сухие бревна и, еще робко трепеща, подниматься под чердачное перекрытие. Огонь смелел, на глазах набирался сил. Вот он перекинулся на крышу, сухие тесины вспыхнули, и огненный факел вскинулся в небо.
Пожар уже заметили водители, вылез из кабины экскаваторщик.
— Может, успеем помочь, — сказал шофер, который вез Антошку с Рыжим.
— Надо попробовать.
Три самосвала, оказавшиеся у карьера, выруливали на дорогу, ведущую в деревеньку.
Теперь уже весь дом охватило огнем, бревна трещали от жары и стреляли искрами. Вокруг дома бестолково бегали люди, махали руками, о чем-то кричали друг другу, не в силах сделать что-нибудь путное, чтобы утихомирить огонь.